Лекции - [59]

, за счёт него — вот тогда возникает грех…

Как ещё вот можно объяснить роль личности в жизни человека? Представьте себе садовника, который поливает садик свой: убирает свою планету, следуя совету Экзюпери, рано поутру. Вода, которая течёт из его шланга, течёт не из него. Я подчёркиваю: в православном учении источником энергии является сущность — или сущность Божественная, природа Божественная, или природа человеческая. А личность, она над природой, она просто контролирует проявление этих энергий. Личность не вырабатывает эти энергии из себя — это дело природы. Так вот… садовник поливает: вода течёт из системы водоснабжения, не из садовника. А от садовника зависит напор, интенсивность и, куда направить этот шланг, потому что он может поливать правильно (под корешок), может поливать неправильно (направить на цветы и тогда вымывать из них пыльцу), может смывать пыль с листвы деревьев, наконец, он может направить шланг в физиономию прохожего (это тоже довольно интересное занятие). Так вот, садовник в данном случае — это опять личность, которая решает, куда я направлю эту энергию и с какой интенсивностью: вот в этой ситуации — чем именно я воспользуюсь, какую из моих энергий я проявлю сейчас.

Я вновь напоминаю слова Василия Великого: «Какое представление о различении сущности и ипостаси ты приобрёл, наблюдая за самим собой, перенеси на Бога — и не погрешишь».

Вот так же можно сказать и о Боге: Бог (Личность Божества) контролирует истечение энергий, творящих, управляющих энергий, которые истекают из Божественной природы. Оказывается, Бог способен к самоограничению… Вот — это важнейший вывод христианской философии свободы: я могу быть свободен только в том случае, если Бог способен к самоограничению. Потому что я не могу ограничивать Его пылание, Его сияние, испепеляющее нас всех, — я не могу ограничивать Его. Но Он Сам, оказывается, умеряет Своё сияние для того, чтобы лишь частично проявляться в мире…

А это означает, что Бог есть Личность. Потому что контролировать свои энергии безличностная энергия не может. Только Личность может это делать…

Итак, первый вывод, который мы сделали из свободы человека: мир феноменов не есть весь мир. Человек свободен — значит, есть Божество, Божественное бытие. Второй вывод: человек свободен и от Божественного бытия. И это означает, что Бог освободил нас от Своего всецелого влияния. Значит… Бог есть Личность, у Бога есть желание, есть цели, есть любовь.

Чтобы это было понятно, я напомню вам ещё об одной философской системе, которая известна в истории религий — чтобы через некое оппонирование пояснить, чем христианство не является. В истории религиозной философии известна такая модель, которая называется «окказионализм». Окказионализм предполагает, что Бог является непосредственной причиной каждого события, происходящего в мире. Вот если вы сидите и конспектируете, скажем, эти слова, это не означает, что вы это делаете, потому что вам этого захотелось — нет, Бог каждую секунду творит мир. Это учение суннизма — одно из основных направлений ислама: Бог каждое мгновение творит мир заново. И при этом Он создаёт человека, всю вселенную, создаёт вашу память о прошлом, создаёт ваши планы на будущее, создаёт отражение других людей в ваших глазах. В мире нет ничего такого, что не было бы ежесекундно, ежемоментно зависимо и продуцировано от воли Творца — и только от воли Творца здесь всё зависит, до такой степени, что даже никаких законов мироздания быть не может.

Там есть очень красивый образ, который поясняет, что такое воля Бога и судьбы вселенной. Образ такой: представьте себе, скажем, шейха, который выезжает из своего дворца, и едет куда‑то в город. Вот в принципе у него есть любимый маршрут, обычный маршрут, по которому он едет из своего дворца в загородную резиденцию. И вот он каждый день проезжает на своей колеснице по этому маршруту. Но ведь никто не может сказать, что кто‑то шейху предписал ехать этим маршрутом? Нет. И он в любое мгновение может избрать, проехать по другой улочке. Вот так же и Аллах: хотя Он велит каждый день солнцу вставать на Востоке и заходить на Западе, но в принципе в любую секунду может сделать так, что всё будет иначе, и, кстати, мы этого даже не заметим, потому что в нашей памяти всё будет именно так, как будто в течение веков именно на Западе солнце всходило. Вот из этой философии окказионализма вытекала, между прочим, и печаль поэзии Омара Хайяма. Вспомните его знаменитые «Рубаи»:

Не спрашивает мяч согласия с броском.

По полю носится, гонимый Игроком.

Лишь Тот, Кто некогда тебя сюда забросил, —

Тому всё ведомо, Тот знает обо всём…

Или, скажем:

Прежде, чем чашу судьбы изопьём,

Мы, любимая, чашу другую нальём.

Может статься, что сделать глоток пред концом

Не позволит нам Небо

В безумстве своём…

Богоборчество Омара Хайяма, оно же как раз и питается тем, что в мире есть только Бог и ни для чего другого, ни для чьей свободы, воли, любви места уже более не остаётся.

Итак, если мы хотим отстоять человеческую свободу, то мы должны мыслить себе мироздание, бытие таким, чтобы мир, который ниже человека, не поглощал человека, чтобы человека не всасывала в себя трясина мира детерминизма. Но, с другой стороны, мы при этом должны и горний мир мыслить таким, чтобы он мог нам подарить свободу от себя самого. А на такое самоумаление способна только Личность, которая знает такое понятие, которое в православном богословии обозначается словом «кенозис» (самоумаление, смирение Бога перед Своим творением). И однажды Иоанн Златоуст употребляет слово, которое столь необычно. Он говорит: