Лекции Алексея Миллера на Полит.ру - [29]

В этой связи, если шире брать, то совершенно очевидно, что Россия теряет свое влияние на этом пространстве. Совершенно очевидно, что газ – это наш предпоследний козырь. В принципе, уже очень аккуратно Путин намекал, что в ответ на попытки повысить серьезно цену за позицию Черноморского флота мы можем начать раскручивать карту крымского сепаратизма. Это было сказано через отрицание, что, мол, Россия не предполагает разыгрывать эту карту, но всем намек был понятен. Получается, что мы уходим, рассматривая Украину как враждебную зону.

А можно в этой логике понять наши отношения и с Польшей, Прибалтикой?

У нас с поляками вообще нет ни одного сколько-нибудь серьезного пункта совпадения интересов в политической сфере. Известно, что Польша считает, что восточная граница Европы должна проходить по восточной границе Украины, а нас это совершенно не устраивает. Понятно, что Польша никак не помогает отношениям Москвы и Брюсселя, будь то НАТО или ЕС, и понятно, что Польша вместе с балтийскими странами будет делать все, чтобы предотвратить строительство балтийского газопровода.

Поляки всегда (по крайней мере, в прессе) нагнетали ситуацию в отношениях с Россией. То, что Россия в этом году стала активно играть в ту же игру, нагнетая напряженность в отношениях с Польшей, может быть, имеет какой-то смысл. Смысл может быть такой: создать ситуацию, в которой всем будет очевидно (всем – это имеется в виду европейским партнерам), что отношения Польши с Россией носят иррациональный, эмоциональный, враждебный характер, и что в этом случае Польша не может себя позиционировать как выразителя интересов Восточной Европы и главного эксперта по этому региону в ЕС.

Вот это - единственное сколько-нибудь рациональное объяснение того, что происходит в российско-польских отношениях. Дискредитировать Польшу через ухудшение с ней отношений, дискредитировать эмоциональный голос неуравновешенного актора, голос враждебного актора. Отчасти это получается. В принципе, выборы в Польше – это помощь для реализации такого сценария. Качиньские – это, конечно, не то, чего Европа ждала.

Может быть, подробнее обсудим внутреннюю ситуацию на Украине?

Выборы, которые состоятся в последнее воскресенье марта на Украине, очень много значат по целому ряду причин. Дело в том, что Ющенко оказался в чудовищной ситуации. Ему можно только сочувствовать. Он приходил под лозунгом движения в Европу, и в общем-то это как раз то, на чем он мог бы сговориться с большинством населения. Потому что все хотят быть богатыми и здоровыми. И тут оказалось, что Европа обкушалась, что Европа не будет расширяться в ближайшее время, и Украине как минимум двадцать лет (но и это крайне оптимистическая оценка) членство в Европейском Союзе не светит. Ющенко совершенно не похож на Моисея, способного через трудности и жертвы привести украинцев в обетованный Европейский Союз.

Какие быстрые успехи могут быть в пределах одного президентского срока? Это только членство в НАТО. По крайней мере, подача заявки. А тут уже оказывается, что смысл этого действия совершенно другой, по сравнению со странами Балтии и той же Грузией. Там на этот счет существует консенсус, люди это поддерживают, а на Украине это еще больше раскалывает и без того крайне расколотую страну.

С другой стороны, в принципе правильной, с точки зрения интересов Украины, была политика Кучмы. Постоянно болтаться между, получать от России то, что можно получать, давать какие-то обещания и их не выполнять и ждать, когда будет благоприятная ситуация, чтобы все-таки пойти туда, куда хочется пойти, - в Европу. И тут оказалось, что победа Ющенко лишила Украину этого временного пространства маневра.

А качество украинской элиты такое, что решаются задачи лишь сегодняшнего дня - о том, что будет завтра, мы подумаем завтра. И в этом смысле Ющенко от Скарлетт О`Хара ничем не отличается. И когда видишь, что происходит с точки зрения формирования украинской нации, то, в общем, приходится признать, что Ющенко не сумел ничего улучшить.

Очень показательный пример – это дискуссия по поводу статуса ветеранов бывшей Украинской повстанческой армии. В принципе, есть вполне реальная и несложная платформа, на которой этот вопрос мог бы быть решен более-менее консенсусно. Времена были тяжелые, все стояли перед трудными выборами, все совершали ошибки, все старались поступать как лучше. Люди пожилые, пусть у них будет повышенная пенсия. В такой формулировке это можно было бы протащить. Но когда из этих людей начинают делать героев, которые и есть правильные украинцы (а их именно в этом качестве хотят реабилитировать), то это сразу вызывает непримиримый протест людей с Восточной Украины. А мы-то кто тогда такие? То есть мы – недоделанные украинцы? То есть мы объект той социальной инженерии, который не имеет голоса, которого отодвинули, из нас сейчас будут делать этих правильных украинцев? Это вопрос не только русского языка, это вопрос памяти, вопрос самоидентификации.

Вместо того чтобы попытаться пропасть между восточными и западными регионами каким-то образом засыпать, Ющенко продолжил играть на старой дудке: восток – это недоделанные украинцы, обмосковленные, русифицированные, чего-то забывшие, не понявшие, надо им объяснить. Характерно, что в правительстве Тимошенко, которое было создано сразу после победы, на двадцать с лишним министров было четыре представителя с Восточной Украины, включая саму Тимошенко, которая, равно как и остальные министры с Восточной Украины, не воспринимались Восточной Украиной как представители ее интересов.