Лекарство от нерешительности - [55]
— Но постой…
— Нет уж, слушай, раз пришел к профессору-адъюнкту и разлегся на ее кровати. Какова основная тема песен «Медсестры и солдата»? Мне одиноко, мне страшно, все, что мне нужно, — маленький домик, где можно скрыться хоть на время. Скажешь, нет? Но это чувство не из тех, в которых хочется признаваться. А если вдруг случайно оно всплывает, то какое облегчение узнать, что есть люди, которые чувствуют то же самое. Первая реакция: «И ты такой же?» И дикий восторг. А на самом деле ты выяснил сущую ерунду — другой чувствует единственно то, что способен чувствовать в силу собственной неразвитости.
— Алиса, ты ведь слушаешь «Медсестру и солдата». Наверняка гораздо чаще, чем я. У тебя небось и пиратские записи есть.
— Да, я их слушаю. Постоянно. Они бесподобны. Но если мне встретится человек, разделяющий мое мнение, я потеряю к «Медсестре и солдату» всякий интерес. Таким образом, мы думаем так же, как все озабоченные белые молодые люди с высшим и незаконченным высшим образованием, живущие в развитых странах. А знаешь, что особенно интересно…
— Слушай, кто из нас пациент? Вроде как я должен изливаться.
— Извини. Эта сигара как-то странно на меня действует. Вызывает повышенную болтливость.
Алиса поднялась и вышла. Я услышал тихий всплеск и шипение в районе туалета. Вернулась она уже без сигары, зато с блокнотом, и снова уселась в кресло.
— Вернемся к нашим проблемам. То есть к твоим. Я специально купила блокнот и намерена исписать его вдоль и поперек.
— Крупный экземпляр. — Я покосился на Алисины колени. — Таким и убить можно.
Алиса не удостоила меня ответом. Зато удостоила взглядом инквизитора.
— Итак, мои проблемы… — Закрыв глаза, я пустил мысли на самотек, понимая лишь одно: их поток столь стремителен, а сами они столь крепко переплелись, что выделить пару-тройку и предъявить Алисе просто невозможно. Наконец я выдал: — Мама с папой решили бы, что мы с ума сошли.
— Часто ли ты принимаешь во внимание возможную реакцию родителей на твои действия? — изрекла Алиса тоном давно и успешно практикующего врача.
— Ммм… Нет. С другой стороны, я совершенно уверен, что в подсознании у меня безвылазно сидит чувство вины, вытекающее из постоянных мыслей о том, что скажут родители. Да, именно. По крайней мере я так думаю. А еще у меня чувство, будто я все время жду с их стороны какого-то глобального обвинения. Вот. Пожалуй, я уподобляюсь подсудимому в ожидании решения суда. Только судьи — родители. А еще — правда, не знаю, относится это к делу или нет…
— Продолжай. Веди ассоциативную цепочку. Ее как инструмент психоанализа пытались дискредитировать, и все же…
— Так вот. Я только что сказал, будто чувствую, что пока ничего не произошло. Понимаешь? Смотри, вот у тебя висит постер, еще со времен существования Восточной Германии. Какие события произошли — Стена рухнула, целый мир изменился, нам больше не грозит ядерный холокост. А где ощущение, что что-то случилось? Его нет. По крайней мере у меня. Зато есть ощущение, будто у меня повышенная сопротивляемость событиям. Я не чувствую, что они произошли, даже если на самом деле они произошли.
— Ну…
— Знаю, знаю, что ты хочешь сказать: текущих событий никто не ощущает. Но я, когда говорил о сопротивляемости, имел в виду и события личные. Мама и папа развелись, я завел девушку, поменял работу, и все равно…
— Да, о твоей работе мы обязательно поговорим.
— Не заставляй меня думать о работе, когда я уже должен на ней быть. — Я посмотрел на часы. — Половина! Ужас. За психоанализом время просто летит. Наверное, именно поэтому подготовка психоаналитика занимает годы. Но прежде чем уйти, Алиса, я скажу. Главное откровение сегодняшнего сеанса — это моя непроницаемость, сопротивляемость, иммунитет к событиям — называй как хочешь. Именно отсюда у всех остальных моих проблем ноги растут.
— Кажется, я понимаю, — авторитетно заверила Алиса, будто и вправду поняла. — Подумай об этом, Двайт. Подумай о холодной войне, о…
— Свободные ассоциации! Вот к чему ты клонишь! По крайней мере одна у меня есть: холодная война — это брак мамы с папой. Тут тебе и соперничество сверхдержав, и гарантированное взаимное уничтожение, и столкновение интересов… Ты согласна? Здорово! Раньше я никогда не занимался свободными ассоциациями! — Я принялся хрустеть пальцами. — Холодная война — мама и папа — фильм «На Золотом озере»[30] — олимпийское золото — фильм про Нострадамуса[31] — песни «Красный восход» и «U2»… — Я щелкнул пальцами впустую уже три раза. Ассоциации иссякли. — Вот блин! Не работает! На самом деле, когда я говорю «мама и папа», я всегда представляю одну маму. Папа — постольку-поскольку. Черт. Начал за здравие…
— Ничего, Двайт, не расстраивайся. На сегодня вполне достаточно. Не забывай думать о холодной войне. Помни: наши с тобой самые важные для становления личности годы были отравлены страхом перед грядущим Армагеддоном. Следовательно…
— Не знаю, у меня вроде не отравлены. Никогда всерьез не верил, что настанет конец света. Конечно, я не обольщался насчет людей, но чтобы начать ядерную войну… Нет, не так уж они плохи. Сомневаюсь, что и русские повелись. Разве что в один прекрасный вечер перебрали бы водки и нажали бы не на ту кнопочку…
Рассказ. Случай из моей жизни. Всё происходило в городе Казани, тогда ТАССР, в середине 80-х. Сейчас Республика Татарстан. Некоторые имена и клички изменены. Место действия и год, тоже. Остальное написанное, к моему глубокому сожалению, истинная правда.
Честно говоря, я всегда удивляюсь и радуюсь, узнав, что мои нехитрые истории, изданные смелыми издателями, вызывают интерес. А кто-то даже перечитывает их. Четыре книги – «Песня длиной в жизнь», «Хлеб-с-солью-и-пылью», «В городе Белой Вороны» и «Бочка счастья» были награждены вашим вниманием. И мне говорят: «Пиши. Пиши еще».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Барселона.Город, история которого прославлена великими художниками и легендарными чернокнижниками, гениальными зодчими и знаменитыми алхимиками.Любимый богемой город, где музыкант и переводчик Лукас намерен обрести покой и удачу.Однако встреча с таинственной женщиной открывает для него истинную Барселону — город глотателей огня и безумных прорицателей, людей-призраков, обитающих на средневековых крышах.Его подлинные правители — последователи древней оккультной секты — полагают, что человек, проникнувший в суть Барселоны, должен умереть.
Шангри-Ла.Древняя буддистская легенда о существующей вне пространства и времени Обители просветленных?Или последний островок безмятежности и гармонии в раздираемом войнами, истекающем кровью мире? Шангри-Ла тщетно искали великие ученые, мистики и философы.Но однажды врата Шангри-Ла отворились, чтобы спасти четверых европейцев, похищенных из мятежного Афганистана…Так начинается один из самых загадочных романов XX века «Потерянный горизонт» Джеймса Хилтона, книга, соединившая в себе черты интеллектуальной мистики с увлекательным приключенческим сюжетом!
Как удалось автору найти новый, скрытый смысл в легенде о доне Хуане Тенорио, вошедшем в мировую литературу под именем дона Жуана?Как удалось превратить историю великого соблазнителя в историю великого влюбленного?Что скрывается за известным преданием о прекрасной донье Анне и безжалостном Каменном Госте?Дуглас Карлтон Абрамс представляет читателям свою собственную — совершенно оригинальную — историю дона Хуана. Историю, в которой вымысел переплетен с фактами, а полет фантазии соседствует с реальными событиями…
Следствие ведет… сэр Артур Конан Дойль!«Литературный отец» Шерлока Холмса решает использовать дедуктивный метод в расследовании самого скандального дела поздневикторианской Англии — дела о таинственном убийстве скота на фермах близ Бирмингема.Его цель — доказать, что обвиняемый в этом преступлении провинциальный юрист Джордж Идалджи невиновен.Конан Дойль и его друг и ассистент Вуд отправляются в Стаффордшир.Так насколько же действенны методы Шерлока Холмса в реальности?