Лекарство от измены - [85]

— Как случилось, что вы стали помощницей своего отца, госпожа Ракель? — спросила аббатиса, поворачиваясь к ней с внезапным интересом. — Этой чести женщины редко удостаиваются. Или в вашем народе есть подобная традиция? — Она поднялась и выглянула из окна.

— Нисколько, госпожа, — ответила Ракель, также вставая. — Его учеником был мой кузен Вениамин, но… — Аббатиса отвела Ракель немного в сторону, чтобы выслушать ее повествование.

Бельмонте справился о здоровье Исабель и не знал, что делать дальше. Он стоял неподвижно, его глаза блуждали, упираясь в стену, в спину ее дяди, куда угодно, чтобы не смотреть ей в лицо.

Молчание затянулось. Исабель поднялась со стула. Она подошла к окну, Томас направился вслед за ней.

— Послушайте, дон Томас, — сказала она. — Вчера на площади был бунт; площадь заполнена ненавистью и насилием. Отец госпожи Ракель, добрый и надежный человек, который спас мою жизнь несколько дней назад, был ранен. Безумец — ваш дядя — попытался убить моего отца, моего дядю и моего брата, и сгорел заживо. Те мирные горожане, которых мы сейчас видим там, всего несколько часов назад кричали, требуя крови самых дорогих для меня людей. Теперь же все вокруг кажется таким безмятежным.

— Мир наполнен обманом и предательством, донья Исабель, — сказал Томас, поддерживая ее. — Я чуть не лишился жизни из-за неверности моего дяди.

— Но что мы можем сделать? Когда человек ухаживает за мной, что я должна подумать? Возьмите Монтбуя. Почему он хотел жениться на мне?

— Ваша светлость красива и очаровательна, — неловко произнес Томас. — Любой человек ухаживал бы за вами.

— Это глупо, — сказала она, оглянувшись на него. — Он никогда не видел меня. Единственное, что его интересовало, так это описание моих земель и то, сколько они приносят каждый год. Вы знаете, для чего ему были нужны мои деньги?

— Чтобы погубить вашего отца, — сказал Томас. — Да, я наконец-то это понял.

Исабель посмотрела в окно.

— К несчастью, сейчас нам не так весело, как тогда в деревне, дон Томас, — сказала она. — Тогда вы разговаривали со мной намного свободнее, чем сейчас, в городе.

— В деревне легко было забыть о моей бедности и ничтожности, — тихо ответил Томас. — Там я не был окружен королями, епископами, аббатисами. И меня не судили…

— Не говорите об этом, — сказала Исабель, и ее глаза заполнились слезами. — Я не могу спокойно слушать, когда кто-то говорит об этом, даже если это вы.

— Моя донья, пожалуйста, не плачьте. Я не могу вынести, когда вы страдаете из-за меня, даже на мгновение. Я не стою ваших слез, — сердито добавил Томас. — Откуда вы знаете, что я не еще один Монтбуй, ухаживающий за вами ради выгоды?

— А я и не знаю, но вы смотрите на меня и ведете себя иначе, чем он. — Исабель остановилась. Казалось, она была поглощена немой сценой, разыгрывающейся внизу. Наконец она тряхнула головой и полуобернулась к нему. — Что бы вы сделали, если бы я сказала, что я не могу никого полюбить или не доверяю ни одному мужчине, и решила выбрать монастырь?

— Я пошел бы на смерть так спокойно, как только бы смог, надеясь, что вы могли бы помолиться за мою душу, госпожа, — сказал он, отказываясь встретиться с ней глазами. — И желая вам спокойной и мирной жизни.

— Полагаю, что вы бы могли так сделать, — сказала она.

— Вы так решили?

— Я не уверена, — произнесла Исабель. Она глубоко вздохнула, как будто пыталась избавиться от грусти. — Некоторое время я буду находиться в монастыре Святого Даниила. Монахини относятся ко мне добрее, чем окружающий меня мир, и я воспользуюсь этим.

Томас вздрогнул, как будто получил невидимый болезненный удар.

— Тогда я желаю вам счастья, моя донья. — Он поклонился и повернулся, чтобы уйти.

— Дон Томас. — Касание легкой, как полет бабочки, руки остановило его. — Не уходите, дон Томас. — Она прошла несколько отделявших их шагов и сжала его руку, возвращая к окну. Державшая его рука дрожала, но она не убирала ее, пока он не возвратился с ней к окну. — Мне хотелось бы задать вам вопрос, который беспокоил меня, когда мы были там, в деревне.

— Я в вашем распоряжении, госпожа. — Встав так, чтобы из-за его спины нельзя было увидеть то, что он делает, он накрыл ее руку своей. Она не шелохнулась.

— Не согласитесь ли вы сесть со мной, дон Томас, и принять от меня бокал превосходного вина моего дяди? В последний раз, когда я предложила вам вино, боюсь, что я оскорбила вас. Теперь вы простите меня? — Она мягко вынула свою руку и положила ее поверх его руки, позволяя ему подвести ее к своему стулу. Затем на зов Исабель появился слуга с кувшином вина и двумя серебряными кубками. Его неловкая и долгая суета около стола раздосадовали девушку. Заметив это, слуга поспешил исчезнуть, словно облачко на ветру.

Бельмонте стоял перед нею, одеревеневший от нерешительности.

— Но, возможно, будучи вынужденным провести столько времени в моем обществе, вы предпочли бы говорить с кем-то другим.

— Вынужден? — с силой произнес он. — Госпожа моя, для меня нет лучшего способа провести время, чем находиться в вашем обществе. — Он поставил стул рядом с ней и торопливо сел рядом.

— Теперь я понимаю, — сказала она, покачав головой. — Вы с удовольствием проведете время в моем обществе, если у вас затем будет возможность уйти прочь. Видимо, вам быстро наскучивает женское общество, дон Томас. — Она налила вино в два кубка, аккуратно придерживая большой тяжелый кувшин.