Лекарство от измены - [71]

— Для чего ты здесь прятался? Говори.

— Вы знаете, почему он здесь, — закричал другой. — Убейте его. Покончите с ним.

— Убейте его! — закричали еще пять или шесть человек, и все загомонили.

— Сожгите его прежде, чем он заколдует нас, — завопил особенно пронзительный голос.

— Стойте! — Резкий голос прорезал толпу. — Освободите этого человека. — Любой толпе, разгоряченной вином и буйством, нужно некоторое время, чтобы подчиниться, но затем чьи-то руки начали тыкать Исаака в спину, поспешно освобождая его от веревок. Затем его поставили на ноги.

От этих слов в сердце Исаака погас последний луч надежды. Неожиданная отсрочка не вела к спасению.

Даже в перебиваемом эхом гаме, стоявшем в банях, он признал резкий голос Меча.

Толпа в зале затихла. Голос, полный презрения, разносился над толпой.

— Подумайте, что вы делаете, дураки! Какая польза в том, чтобы забить ногами человека до смерти? Нам же надо знать, почему он здесь оказался? Что он знает? Кто еще знает, что он здесь! — Вопросы били по толпе, как удары молота. — Необходимо иметь возможность допросить его. Мертвым он может быть более опасен, чем живым.

Боль разливалась по телу Исаака, разрастаясь, как вредный сорняк. В ушах звенело, его шатало из стороны в сторону, кружилась голова. Как будто издалека он слышал усиливающийся ропот толпы.

— Вы хотите сорвать наше вечернее предприятие? — В ответ послышалось неуверенное бормотание. — Тогда отдайте этого человека мне, я займусь им на досуге.

Ракель — с корзиной с травами и лекарствами, предназначенными для того, чтобы выводить яды из тела и успокаивать встревоженный рассудок, — добралась до монастыря без каких-либо приключений. Сестра Бенвенгуда без звука переложила на нее ответственность за состояние доньи Исабель.

Как только она увидела Исабель, Ракель поняла, почему. Было очевидно, что кто-то рассказал ей о приговоре: она вся тряслась от отчаяния и гнева.

— Как они могли, Ракель? — рыдала она. — Я так рассчитывала, что отец или дядя помогут ему. Кто еще может что-то сделать? Как мне быть?

— Возможно, ваш отец…

— Мой отец — человек, который услышал лживые свидетельства и поверил им. Он приговорил к смерти самого невинного человека, которого я когда-либо встречала. Разве ты не веришь в его невиновность?

— Верю, — сказала Ракель. — Всем моим сердцем верю. Но трудно представить себе, что еще можно было бы сделать, чтобы помочь ему.

Ракель опустила травы в чайник и уговорила Исабель выпить немного настоя.

— Ты не уйдешь, Ракель? Я не могу оставаться в одиночестве, — сказала она. — Или в окружении любопытных сестер.

— Конечно, останусь, — сказала Ракель. Она помогла донье Исабель снять платье и лечь в постель. Затем присела рядом и спокойно слушала ее негодующие выкрики, затем плач, затем снова негодование, пока ее не стало клонить в сон. Глаза Исабель закрылись.

В этот момент через незакрытое окно в комнату проник рев толпы, ненадолго стих, но вскоре рев раздался снова, на сей раз намного громче. Ракель оттолкнула стул, на котором сидела, подбежала к окну и высунулась наружу.

Ее движение разбудило Исабель. Она неуверенно поднялась с кровати и подошла к Ракели. Приглушенный шум заполнил тяжелый вечерний воздух.

— Странно, — осторожно произнесла она. — Шум идет от бань. Но они должны быть закрыты.

— Бани? — в панике повторила Ракель.

Мертвенно-бледный свет молодой луны, еще не успевшей подняться высоко в небе, выхватывал часть контуров реки, деревьев и зданий.

— Да. Там огни. Смотри, там, за рекой? — Рев человеческих голосов врывался в комнату через окно.

Ракель обхватила Исабель за плечи и помогла ей вернуться в постель. От страха у нее перехватило дыхание.

— Донья Исабель, — сказала она, — мне жаль, мне очень жаль, но я должна уйти. Там мой отец.

— В банях?

— Когда мы с ним прощались, он собирался встретиться с хранителем бань. И теперь одному Богу известно, что происходит. Ему может грозить серьезная опасность. Пожалуйста, простите меня.

— Тогда иди. Конечно, ты должна идти. Ты вернешься завтра?

— Да, — сказала Ракель. — Она подхватила плащ и выбежала из комнаты.

* * *

Ракель убедила сестру Марту выпустить ее из монастыря, поклявшись, что ее отец и его слуга ждут ее прямо за воротами. На небе сияла молодая луна, но в тени монастыря дорога казалась всего лишь широкой черной лентой на фоне немного более бледного пейзажа. Она подождала, когда глаза начнут различать предметы, а затем двинулась вперед, пока не вышла из тени монастырских стен. Она приостановилась, чтобы решить, что ей дальше делать, глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки, и побежала по залитой лунным светом дороге к мосту, где снова остановилась.

Из бань валила толпа. Она отступила в тень церкви Сан Пере де Гальигантс, наблюдая за происходящим и надеясь хотя бы мельком увидеть отца. Но его не было видно. Наконец, когда, казалось, все уже вышли наружу, она услышала, как закрылась дверь бань. Однако внутри здания продолжал гореть по крайней мере один факел — его блики вспыхивали и метались в оконных проемах. Набравшись смелости, они пошла через мост.

Шум людей, уходивших с места встречи, уступил обычной ночной тишине, пронизываемой щебетом птиц и писком ночных животных. Но когда она приблизилась к зданию, она услышала скулеж маленького зверька, попавшего в беду. Ощутив в животе внезапную слабость, она поняла, что это был звук приглушенного рыдания, и он шел из глубокой тени с другой стороны дорожки. Она шагнула в темноту и врезалась в маленькую теплую фигурку, которая издала знакомый шум.