Лекарство от долгой жизни - [18]

— Вне всякого сомнения.

— Ну, что ж, придется мне разочаровать моего клиента. Спасибо вам за ценную справку, Герман Густавович.

— Мне пора господа. Приятного вам аппетита и до встречи. — Эйлер не спеша поднялся и отяжелевшей походкой направился к выходу.

«Да уж, сложно сохранять олимпийскую форму, ежедневно здесь обедая», — подумал Алексей Иванович, провожая его взглядом.

Обед действительно получился роскошный. За закусками последовал рассольник с почками, который так понравился Эйлеру, затем кролик в лимонном соусе и блинчики с яблоками. А на десерт было подано изумительно нежное суфле с черносливом, украшенное сверху дольками персика. Пётр Семёнович, видимо, привыкший к такому ежедневному изобилию, поглощал блюда с аппетитом, а для Шумилова всего вышеперечисленного оказалось слишком много. Впрочем, он, по словам матушки, всегда был «скучным за столом человеком», в том смысле, что кулинарных изысков не любил и не понимал, а потому кормить его было совсем неинтересно. По дороге домой Шумилов пытался тщательно обдумать всё, что удалось узнать за день.

«Барынька получила капиталы от отца, — размышлял он. — Но посвятила ли она в свои планы остальных совладельцев компании? Известно ли им об этой её странной затее? Или, наоборот, Александра действует по их прямой указке? Не получится ли так, что на каком-то этапе нашего взаимодействия выскочит, как чёртик из табакерки, какой-нибудь представитель клана Дубровиных и не начнёт ли выдвигать новые требования и ставить новые условия? Хотя… Кто знает, какие отношения в их семействе? Ведь бывает и так, что родные по крови люди живут друг с другом, как пауки в банке. Тут ведь миллионные капиталы. Люди и за меньшие деньги часто готовы друг другу глотку перегрызть. Так что же происходит? Александра Егоровна владеет большой долей в компании, но, видимо, в силу каких-то причин намерена эту долю продать, причём как можно скорее, дабы вложить деньги в землю. Иного происхождения больших наличных денег у Александры Максименко я пока не вижу. Что дальше будет с землёй, которую она намерена купить, неясно, у Максименко нет определённых замыслов. Похоже на то, что задача Александры Максименко состоит именно в том, чтобы увести свой капитал из „Волжско-Уральской компании“. Но зачем? С точки зрения здравого смысла глупо лишаться такого постоянного и надёжного источника дохода. Значит, есть у Александры причина куда более веская. Возможно, капитал уводят, чтобы довести компанию до формального банкротства… Но зачем?! В любом случае, это очень отдаёт мошенничеством или, по крайней мере, игрой на грани дозволенного законом. А меня, похоже, Александра Егоровна хочет использовать вслепую, как лафонтеновскую обезьяну, таскающую каштаны из огня».

Неожиданно размышления Шумилова приобрели несколько иное направление: «В 1873 году сестрица пришла к братьям со своими деньгами, попросилась, так сказать, в дело. В том же году появился первый выпуск акций. Каким-то образом они его разделили между собой — братья, сестра, возможно, её муж, сейчас неважно, в каких долях. Появление акций формально обозначило некий новый этап в развитии пароходного предприятия. Проходит девять лет, и в 1882 году эмитируется второй выпуск акций, в четыре раза больший предыдущего. Очевидно, что сие событие также знаменовало собою некий весьма важный этап». Шумилов догадался, что, возможно, именно тогда Егор Дубровин овдовел и формально удочерил «грех молодости» — Александру Максименко. В то время ей должно было быть что-то около семнадцати лет. Появление нового близкого родственника каким-то образом обеспокоило прочих дольщиков, потребовалось уточнить позиции, выяснить, кто и чем владеет. Да и компания значительно разрослась. Вот тогда-то и появились акции второго выпуска. Возможно, уже тогда Александра получила какую-то часть, а после смерти отца наверняка унаследовала львиную долю его акций. И ещё одна немаловажная деталь. Никак нельзя было не заметить того обстоятельства, что Александра Егоровна мало походила на безутешную вдову, недавно похоронившую любимого мужа. Вернее, она совсем на таковую не походила. Траура дамочка не носит, и если бы про неё не сказали, что она вдова, так Алексей ни за что бы об этом не догадался. «И что за история со смертью её мужа? — спохватился вдруг Шумилов. — Тёмная история, по словам

Эйлера, кто-то что-то пытался мутить. Уж не там ли сокрыта отгадка всех этих непоняток?»

Шумилов прекрасно знал, что обычный человек стремится действовать привычными схемами. Людей мыслящих нетривиально, способных на оригинальные комбинации, гораздо меньше, чем принято думать. И если Александра Максименко склонна использовать людей, в чём и заподозрил её Шумилов, то, вероятно, точно так же она вела себя раньше с мужем и отцом. Пока человек ей нужен, она окружает его вниманием и заботой, когда нужда пропадёт, она, скорее всего, выбросит его, как тряпичную куклу. Может быть, Шумилов ошибался. Но что-то подсказывало ему, что он верно понял эту женщину.

Итак, в Петербурге всё сложилось столь удачно, что Алексей Иванович справился с делами практически за сутки.