Лекарство для безнадежных - [19]

Георгий Хан, институт. Несколько раз попадал в «скорую» с передозировкой. Беспорядочная половая жизнь. Байкер и оторва. Пьяные драки, два развода, ребенок на стороне. Без определенного места жительства.

И, наконец, пункт третий. Семен Борзов. Институтский приятель. Самая колоритная личность. Отслужил в армии, где чуть не угодил в дисбат за неуставные взаимоотношения. Вернулся, сколотил бригаду деятелей, шерстящих рынки. Несколько заявлений от граждан – побои, вымогательство и (Вадим присвистнул) групповое изнасилование. Все пострадавшие от претензий отказались. В настоящее время – активный член команды Шептуна.

А вот этого деятеля Немченко знал прекрасно. С ним у него неоднократно вспыхивали локальные конфликты. Иногда с малой, никому особо не нужной, кровью.

Что же это получается? Значит, дружит наш мальчик с совсем нехорошими дяденьками. Вадим прокрутил бегунок наверх, к началу файла. По протекции Борзова устраивается в ООО «Медсервис-М»… Известно, как такие протекции устраиваются. Значит, пристроили Шептун с Семеном талантливого мальчика в курируемую контору. Зачем? Он же химик, не бухгалтер.

«Вот оно, – понял Вадим. – Вот тут-то мы и наткнулись на самое интересное».

Он набрал внутренний номер и через десять минут узнал, что таинственная гумофилия есть не что иное, как собирание фантиков от жевательных резинок. Он презрительно фыркнул и усмехнулся. А потом лицо его стало серьезным. На стол Вадима легла подготовленная вездесущим Стременниковым краткая справка по ООО «Медсервис-М». Потрясенный, Немченко перечитал бумагу несколько раз чуть ли не по слогам. Оказывается, гумофилист со стажем Максим Дронов вместе со своим институтским товарищем Семеном Борзовым в неудачниках не числились и улыбок вызвать не могли. Они вообще детских забав избегали. Оба приятеля были единственными разработчиками и крестными отцами легендарной «Сигмы» – мощнейшего синтетического наркотика, отправляющего каждый день на тот свет с десяток людей.

3.

Первым на пустыре появился Немченко. Заглушил двигатель и вышел, подставляя лицо готовившемуся к зимней спячке солнцу.

«Бабье лето, – подумал он. – Хорошо, что из офиса выбрался, а то о смене времен года только и узнаешь по телевизору да по сильно возросшим счетам за электричество».

Шептун в сопровождении двух машин прибыл минут через пять. Вадим, прикрыв глаза от солнца, смотрел, как они заезжают, испытывая при этом своеобразное чувство гордости. Надо же, два джипа охраны. Прямо как на стрелку собрались, а не на дружескую беседу со старым знакомым.

Что-то было не так. Вадим насторожился. У него неприятно засосало под ложечкой.

Шептун, морщась, выбрался из «мерседеса». Большую часть жизни он провел на пересылочных пунктах и в одиночных камерах, где, как говорили, подцепил какое-то редкое кожное заболевание, и потому солнечного света боялся панически. На нем и сейчас были застегнутое наглухо пальто, черная широкополая шляпа и очки, закрывавшие пол-лица.

Он едва доставал Вадиму до плеча, и, как многие люди невысокого роста, выбил себе место под солнцем при помощи наглости, жадности и жестокости. Партнеров и напарников он менял три-четыре раза в год, как перчатки. Их потом больше никто никогда не видел.

Шептун с Немченко пожали друг другу руки и обнялись.

– Как здоровье, Вадим? – с надрывом прошептал прибывший. Он так говорил всегда. Кличку свою Шептун получил за поврежденное, почти перерезанное на очередной пересылке горло.

– Прекрасно, – ответил Немченко. – Ты?

– Перхаю помаленьку. Что же ты совсем один, как перст, прибыл?

– Отъехали мои, – сказал на всякий случай Вадим, пожалев о своей неосмотрительности. – Да и зачем они нам с тобой? Только мешать будут. Я ж со старым другом поговорить собрался.

– Так я тоже. Ребята мои, сам знаешь, горячие, проводить вызвались по дороге. А мне, старику, и радость.

Вадим покивал. Он пока не мог понять только одного. Почему Шептун достаточно банальную просьбу переговорить о Семене Борзове, а конкретно о его сотруднике Максиме Дронове, воспринял как сигнал опасности? Иначе зачем ему брать с собой столько людей?

– Что хотел обсудить, Вадим? – прервал его мысли Шептун.

– Человечка ищу одного, – сказал Немченко. – Пропал парень на днях. Думал, ты поможешь.

Вадим почувствовал, как Шептун напрягся.

– У тебя какой к нему интерес? – вкрадчиво поинтересовался он.

«Неужели слили… – искренне изумился Немченко. – Да нет, чушь. За что?»

– Он друг моего знакомого, – ответил Вадим. – Молодой парень, у твоего Семена работал.

– У какого Семена? – как бы не понял Шептун. – Семенов у нас много.

– У Борзова, – пояснил Вадим. – В «Медсервисе-М».

Шептун задумался. Вадим приблизительно догадывался о чем.

Очень похоже было на то, что Шептун борется с сильнейшим желанием продолжить сей увлекательный разговор на своей территории в каком-нибудь подвале, профессионально переоборудованном под средневековую пыточную. Не спеша все выяснить – и о дружеских связях Максима, и о прекрасной осведомленности Немченко в делах медицинских учреждений.

Победила привычка Шептуна не пороть горячку.

– Ах, Семка Борзов! – после продолжительной паузы вспомнил он. – Давно с ним не виделся, с сорванцом, давно. Как, говоришь, звать интерес твой?