Лекарь 6 - [24]

Заберет меня в свою юрисдикцию, конечно, местное КГБ, и не факт, что я доберусь до Москвы со всем своим великим знанием, могу и здесь пропасть бесследно.

За мои знания, хотя бы одной будущей истории — как скурвившаяся элита партии сдаст страну за мелкий прайс, меня прикончат на месте. Местные то давно уже готовы это сделать и рулить самим в своей стране, безо всяких проверок с севера и глупых лозунгов, которые только смешат серьезных мужчин своей глупостью и непрактичностью.

Это, если не думать про мои умения и способности, особенно в магии и лечении. Закроют навсегда, к херам собачьим, буду всю жизнь лечить местных бонз и будущих олигархов. Жизнь можно будет сравнить с безвылазным сидением в золотой клетке, может, даже и на цепи, как уже намекал первый встречный житель южной республики.

Можно, конечно, убиться, пока не выпытали про Храм и путешествия между мирами во времени, это не так и трудно, хоть и определенно — неприятно.

Есть, правда, риск, что ожить на Столе не получится, что окажется самым печальным исходом из всех ожидаемых.

Только, что-то мне не хочется плыть по течению, слушаться сержантов милиции и проходить обыск в отделении, который выявит у меня неучтенные драгоценности в виде двух ювелирных изделий потрясающей красоты, пары золотых монет и пары таких же слитков, интересного прозрачного, мерцающего шара и нескольких специально обработанных камней непонятного предназначения. Еще и документов, выданных далеко в будущем, именно страной Россией, именно в Санкт-Петербурге, а никаком не Ленинграде.

Те же две тысячи рублей окажутся уже совсем мелкой мелочью.

Все эти мысли пронеслись в моей голове, пока я поворачивался и крайне недоуменно, но, весьма доброжелательно, уставился на сотрудника внутренних органов:

— Вы, ко мне обращаетесь, уважаемый?

— Да, к вам. Предъявите документы! — сержант, невысокий и худой мужчина с усами лет двадцати пяти, смотрит серьезно и говорит с едва заметным акцентом. Фуражка большевата ему и съезжает на затылок, но, взгляд твердый и проницательный.

За ним, в десятке метров стоит милицейский козлик в желтой расцветке с голубой полосой по центру и оттуда выглядывает второй милиционер, сидящий за рулем.

— Вы понимаете, — как можно более доверительно говорю я сотруднику, — Я из экспедиции Ростовского университета, профессор Полянцев, наша группа находится в горах, а документы, в частности, паспорт, остались в лагере, на высоте 2450 метров и сейчас я вам не могу их показать. Очень хотел бы, но, не могу, не имею такой возможности.

Взгляд сержанта становится менее жестким, все же мое представление профессором и научным деятелем производит на него впечатление, но, когда он переводит взгляд на мою прическу, я понимаю, похоже, что это именно мои патлы и заинтересовали проезжающую милицию, он собирается и спрашивает:

— Кто может подтвердить, что вы профессор из Ростова? Кто принимающая сторона вашей экспедиции?

Так, похоже, он не простой служака, понимает, что так просто экспедиции в горы не приезжают, кто-то из местных институтских людей должен организовать прием, размещение и сопровождение в горы. Похоже, что сам учится в местном юридическом, пусть и заочно, речь правильная и это плохо. Такого не удастся заболтать заумными словами, которых я и сам знаю не так много, но я все же пытаюсь рассказать про эндемичные виды позднего палеолита, которые почти идеально сохранились около Большого Кавказского хребта в первозданном виде.

Это производит некоторое впечатление, но последующее мое плавание в названии принимающей стороны снова усиливает подозрения милиционера, пусть я и припоминаю, что встречает нас кто-то из представителей Тбилисского университета с кафедры биологии и ботаники, профессор Джапаридзе, вроде, как я помню.

Только это не помогает.

У парня есть нюх настоящей розыскной собаки и он чувствует мое замешательство и неуверенность в словах, что-то снова усиливает его подозрения, и он предлагает проехать в отделение, для установления моей личности и связи с университетом. Никак мое звание и должность для него не коррелируются с гнездом на голове и неопрятной бородой.

Сержант больше не колеблется, я вызываю у него подозрение и меры принуждения вскоре последуют после пары фраз с тем же предложением. Я это чувствую наглядно и, просто, хочу уехать с этого людного места, где точно не следует доводить дело до выкручивания рук и принудительного сажания меня в козлик. Мне точно нельзя в заднее отделение, для буйных клиентов, надо попасть на заднее сидение, где будут развязаны руки, если мы останемся втроем в машине. Тем более, не следует производить оглушение бдительных сотрудников у всех на виду, тогда ловить меня начнут прямо сейчас и, даже на жигулях Зураба, я не смогу опередить телефонные звонки во все стороны, придется бросать машину и вслепую пытаться добраться до дома с парниками, забираясь все больше вверх по горам. Мне требуется хотя бы час форы по времени, чтобы добраться до большого города и попробовать затеряться в Кутаиси.

— Да, конечно, поедемте, — стараюсь я уменьшить его подозрительность, — Надеюсь, вы не будете сажать меня в клетку, как мартышку или пьяницу. Я, все же, профессор биологии!