Лёка. Искупление - [38]

Садовниц же госпожа Преображенская третировала как могла. Кстати, в доме были только садовницы. Нанять мужчину-садовника категорически не разрешал муж, подозревавший, что истеричная жена со скуки может завести с садовником роман.

В такой дом попала Лёка.

Ее обязанности были расписаны четко – люди, насадившие этот японский сад, действительно оставили подробнейшие указания, что и как поливать, что, чем и когда удобрять и так далее. Покойный Станислав был бы счастлив, достанься подобная работа ему. Лёку же она оставляла совершенно равнодушной. Ей нужно было просто следовать указаниям, и она им следовала. Вовремя поливала, вовремя удобряла, вовремя опрыскивала листья, когда становилось жарко… Все это она проделывала почти механически. Она продолжала жить в каком-то ином мире. Любая работа, требующая повышенного внимания, инициативы или творческого подхода, была бы Лёке не под силу.

Снежана испытывала к новой садовнице сложные чувства.

Сначала это было злорадство. Бывшая «звезда» вернулась из большого города с обломом. Получилось, как тогда, в детстве, с лужей. И вот теперь Лёка вся с головы до ног в грязи, а она, Снежана, и успешна, и богата. Значит, она наконец-то превзошла свою подругу детства!

Но чуть позже Снежана поняла, что ошиблась. С Лёкой, очевидно, произошло что-то совсем страшное. Если сравнивать с той далекой историей, получалось, будто машина не просто пронеслась мимо, окатив Лёку грязной водой, а проехалась по ней самой, переломав все кости. Эта нынешняя, замкнутая и нелюдимая Лёка, походила на прежнюю «звезду» разве что паспортными данными. Злорадство Снежаны быстро прошло. Было бы здорово победить ту, прежнюю Лёку! Эту же, нынешнюю, Снежана просто не знала. Злорадство сменилось осторожным любопытством – что же надо пережить, чтоб так измениться? Что же с тобой случилось, подруга? Кто же тебя так, а?

Снежана не была ни злой, ни жестокой, а только очень одинокой и избалованной. Ей порой остро хотелось пожалеть бывшую подружку. Возможно, между ними восстановились бы теплые отношения – ведь Снежане так была необходима родственная душа, которой она могла бы пожаловаться на богатую, сытую и все-таки неудавшуюся жизнь.

Будь Лёка в нормальном состоянии, она бы заметила, как несчастна Снежана, а еще с удивлением поняла бы, что судьба Снежки очень похожа на судьбу Светки, жены покойного Стаса. Быть может, они со Снежаной поболтали бы об этом, поплакали над бабьей долей. Вот ведь как: или у тебя ничего нет – и тогда на тебя орут, тобой помыкают все кому не лень. Или ты богата. Тогда на тебя не орут, перед тобой пресмыкаются, но ты сама прекрасно знаешь – ты не более чем довесок к папиным деньгам и влиянию. Сама по себе ты не нужна даже собственному мужу!

Бывшие подруги могли бы подружиться вновь, но Лёка на контакт не шла. На все вопросы отвечала односложно, некоторые и вовсе пропускала мимо ушей. К тому же она никогда не смотрела прямо в глаза. Снежану страшно раздражало то, что, даже разговаривая с ней, Лёка всегда смотрела куда-то вдаль. Как будто там, вдали, можно увидеть что-то интересное!

В общем, Лёка не хотела сближаться со Снежаной, как и с любым другим человеком на земле. В конце концов это настолько разозлило Преображенскую, что она стала придираться к Лёке так, как не придиралась ранее ни к одной из ее предшественниц.

Но Лёку это не трогало – перенесенное горе сделало ее бесчувственной к мелким придиркам. Единственное, чего она немного боялась, это как бы Костя – по старой памяти – не начал за ней волочиться. Это было бы так некстати!

Но боялась она зря – впервые увидев изменившуюся Лёку, Константин внимательно посмотрел ей в глаза и тут же утратил к ней всякий интерес. Лёка сама не удивилась бы этому, если бы могла посмотреть на себя со стороны. Даже сверхревнивая Снежана и мысли не допускала, что ее муж соблазнится новой садовницей, – нынешняя Лёка не могла быть интересной для мужчин. Потухший взгляд, автоматические движения, посеревшее лицо… Ухаживать за такой женщиной все равно что добиваться взаимности у трупа!

Так прошли весенние месяцы. Зацвели рододендроны. Они действительно были прекрасны, хотя Снежана и бурчала, что в прошлом году они цвели гораздо роскошнее. Но Лёка не замечала красоты экзотических цветов. Деньги, получаемые за труд, тратились на лекарства. Благодаря лекарствам почки болели не так сильно, и это давало возможность Лёке спокойно ожидать смерти, как заключенный ожидает освобождения из тюрьмы.

2

В конце мая Константин получил длиннющий милицейский отпуск, и Снежана сообщила Лёке, что та остается на хозяйстве одна, а семья Преображенских отбывает на сорок дней в Египет, на море.

– На сорок дней? – спросила Лёка. – Ты ведь не любишь море!

На минуту она забыла свое горе и забыла, что Снежана ее работодательница. Сейчас она говорила с ней, как со старой подругой.

– Терпеть не могу. С детства, – ответила Снежана.

Она тоже ненадолго забыла, что разговаривает с простой служанкой. На минутку старая дружба вернулась.

– Ты никогда не объясняла – почему? – прохрипела Лёка.

– Да объяснять нечего! – Снежана с досады пнула ногой аккуратный травяной кустик на грядке с рододендронами. – Когда я была маленькой, папа возил нас с мамой на море каждое лето и выгонял на пляж в шесть утра, представляешь?! Он вообще у нас ранняя пташка. Купаться меня заставлял – для закалки! А море в шесть утра такое холоднющее, такое противное!