Легко ли плыть в сиропе. Откуда берутся странные научные открытия - [54]

Даннинг и Крюгер в своей статье[77] пытаются проследить истоки завышенной самооценки, столь характерной для современного общества. Одну из причин они видят в отсутствии обратной связи, в адекватной реакции окружающих на поведение детей и подростков. И двойки им ставить нельзя (а ну как расстроятся!), и замечания им делать нельзя (а ну как обидятся!), и вообще говорить им надо вещи только исключительно приятные им, чтобы ни в коем случае не подорвать их уверенность в своих силах. Спору нет, когда нас гладят по шерстке, это повышает нашу самооценку и невольно закрадывается мыслишка: а зачем что-то еще делать, если я и так замечательный, и зачем учиться, если я и так все знаю. «Невежество чаще рождает уверенность, чем знание». Это кто ж такое сказанул? Дарвин? А кто такой Дарвин?

В 2000 году Дэвиду Даннингу и Джастину Крюгеру была присуждена Игнобелевская премия по психологии, а открытая ими обратная зависимость между компетентностью и самооценкой вошла в энциклопедии, включая "Википедию" (см. эффект Даннинга – Крюгера). Все по-взрослому, никаких шуток.

Ни слова в простоте

Выявить некомпетентность, на первый взгляд, просто – достаточно оценить результат деятельности. Если двигатель после ремонта в автосервисе продолжает стучать, кран на кухне после визита сантехника подтекает, а больной зуб после посещения стоматолога ноет пуще прежнего, мы к такому «специалисту» больше не обратимся. Но это все случаи с понятным практическим результатом. Когда же мы сталкиваемся с информацией, с текстами, оценить компетентность автора становится намного сложнее. Особенно ярко это проявляется в гуманитарных (не естественных) науках, где текст – единственный продукт деятельности, а сам текст зачастую состоит из рассуждений на заявленную тему. Читаешь такой текст, натыкаешься на фразу типа «В осмыслении цивилизационной динамики социума как нелинейного движения используется синергетический подход, позволяющий раскрыть поливариантную модель перехода к новым возможностям за счет актуализации творческих потенций человека в обществе…» и впадаешь в сомнение: это полная чушь или откровение, которое ты как неспециалист не можешь ни понять, ни оценить.

Вообще, специалисты в массе своей отличаются нездоровым пристрастием к непонятным простым смертным словам. При выступлении на публике в качестве экспертов они сопровождают эти слова надуванием щек и мерным покачиванием головы, тем самым подчеркивая их, слов и экспертов, значимость. Помимо этого, использование профессиональных терминов служит важным индикатором в системе распознавания "свой/чужой". Если вы используете в разговоре со специалистом неправильный термин, он сразу распознает в вас дилетанта и потеряет к вам всякий интерес, хорошо, если не высмеет публично. В качестве таких индикаторов могут выступать и обычные слова, но произнесенные с непривычным ударением. Стоит услышать компáс, дóбыча, свеклá или возбýждено (применительно к делу), и сразу становится понятным, что перед вами профессионал.

Все это рассуждения дилетантов, голос, так сказать, здравого смысла. Интересно было бы знать, что думают обо всем этом ученые. Образцовое исследование о тонкостях словоупотребления провел Дэниел Оппенгеймер, профессор психологии из Принстонского университета, США. Его статья "Последствия использования заумного жаргона независимо от необходимости: использование длинных слов без нужды", опубликованная в журнале Applied Cognitive Psychology[78], выложена в открытый доступ, и с ней может ознакомиться любой желающий. Что мы и сделали и с некоторым удивлением обнаружили, что статьи по психологии можно-таки писать просто и понятно.

Почему Оппенгеймер ополчился на длинные слова? Дело в том, что слова, которые мы употребляем в обыденной речи, обычно короткие, тогда как профессиональные термины и другие заумные словечки в среднем заметно длиннее (в английском языке длинное слово – это слово из девяти и более букв). Чем образованнее человек, тем больше его словарный запас, и в нем поневоле увеличивается доля длинных слов. Из этого непреложного факта некоторые индивидуумы, в первую очередь многие ученые и начинающие романисты, делают неверный обратный вывод: если употреблять много длинных слов, будешь казаться умнее. Опрос 110 старшекурсников Стэнфордского университета подтвердил этот тезис. Оказалось, что более 86 % студентов сознательно вставляли в свои эссе длинные и сложные слова, чтобы придать работе большее наукообразие, а две трети студентов не ленились при этом залезть в словарь и выбрать в ряду возможных синонимов самое длинное и вычурное слово. В общем, как говорила невеста в водевиле А. П. Чехова: "Они хочут образованность свою показать".

Но суть работы Оппенгеймера не в установлении этого достаточно тривиального факта, а в исследовании того, насколько такая стратегия специального усложнения текста выигрышна, позволяет ли она достичь желаемого результата. В качестве арбитров использовали студентов гуманитарных факультетов Принстонского университета, которые, понятно, в интеллектуальном плане на голову выше студентов Стэнфорда. Им предлагали оценить по семибалльной шкале различные научные тексты с точки зрения их понятности и интеллект авторов по той же шкале. Тексты были самые разнообразные, как оригинальные, так и специально усложненные или упрощенные, это достигалось компьютерной заменой всех возможных слов в исходном тексте на более длинные и редкие или соответственно на более короткие и распространенные синонимы.