Легкий привкус измены - [3]

Ба! Как, однако, пролетело время! Алексей Михайлович и глазом моргнуть не успел, как отщелкало тринадцать лет, и какие там двадцать с хвостиком, забудь про них, старик, тебе уже тридцать восемь, - а настоящей любви так до сих пор и не встретил. И порой кажется, что твои давнишние встречи с К. были единственным по-настоящему светлым и чистым пятном на грязновато-серых от частой стирки простынях.

5

Родители Виктории жили в этом городе, так что они с Алексеем Михайловичем оказались как бы земляками. Как бы - поскольку город он не считал родным. В нем не было могил его предков, и семя его не проросло на здешней почве. Во всяком случае в законном браке не проросло. Если оно и пало на чью-то хорошо удобренную почву, то без его ведома. Следовательно, ничто, кроме двух лет работы и оставленной жены, с местностью, исчезающей за окном вновь тронувшейся электрички, его не связывало. Однако и такой хилой, почти не существующей связи хватило для того, чтобы начать разговор с Викторией, когда она вошла и села на свободное место напротив, усадив рядом девочку лет девяти - дочь.

Даже и удачно, что его отношение к городу было именно таким, - если бы он был его уроженцем, то и говорить было бы не о чем: он тут родился, она родилась - на редкость богатая тема для беседы, правда? И оба уткнулись бы в свое - она в газету, он в книгу, и забыли бы друг о друге еще до того, как дошли от электрички до автобусной остановки.

Но поскольку он не родился в этом городе и давно покинул его, чтобы не возвращаться никогда, в нем жил тайный интерес к оставленному месту. Так мужчина, давно расставшийся с любимой женщиной и излечившийся от прежней страсти, не хочет снова встречаться с ней, чтобы не разочароваться в ней нынешней, а заодно - и в том, что их когда-то связывало, но втайне, издали, интересуется ею, расспрашивает как бы мимоходом ее подруг, проявляет интерес к тем книгам или фильмам, которые могли бы ее заинтересовать (ей бы понравилось... или наоборот: нет, она бы этого не приняла, это не в ее вкусе), даже читает гороскопы для ее знака Зодиака - понимает, насколько это глупо, но все равно читает.

Об этом он и говорит с незнакомкой - не о любимой женщине и не о гороскопах, а о городе, который не успел, к сожалению, узнать по-настоящему за два коротких года, о том, что работал в той самой многотиражке, которую она проглядывает, сидя напротив него в электричке.

- ...Нет, довольно давно, уже тринадцать лет прошло, вряд ли тогда вы стали бы читать мои статьи о повышении производительности труда или энтузиазме народных масс на коммунистическом субботнике, зато теперь я работаю в самой большой областной газете: вот тут у меня случайно пара номеров с моей статьей на темы морали... не читали? Жаль. Был большой отклик, письма читателей и все такое... Даже премию за нее получил. Нет, не Пулитцеровскую - Союза журналистов, но тоже неплохо для начала...

- Для начала?

- Да, конечно, а как же иначе, в тридцать восемь еще рано думать о конце карьеры, не правда ли?

- Возможно, хотя и началом это уже не назовешь...

С этим трудно поспорить. Он и не хочет спорить. Он хочет познакомиться. Потому что только теперь, когда они разговорились, когда он пригляделся к все еще безымянной женщине напротив и увидел, как она улыбается и кивает головой, словно утверждая смысл произнесенного, закрепляя его каждым кивком, когда он вслушался в ее речь, он вдруг понял, что женщина напомнила ему ту самую К., которую он только что с таким ностальгическим чувством вспоминал.

6

Когда они встретились в электричке, Виктории было двадцать восемь столько же, сколько было К. в тот памятный Алексею Михайловичу год. Сходство Виктории с К. не было абсолютным, но как раз в ту пору оно было особенно заметно.

- Можно? - Алексей Михайлович протянул руку к многотиражке, которую Виктория, бегло просмотрев, отложила в сторону.

- Да, пожалуйста.

Он взял многотиражку, по-прежнему не отрывая взгляда от лица Виктории. Она, чуть смутившись под его взглядом, развернула другую газету. На первой полосе, обращенной к нему, Алексей Михайлович увидел не очень отчетливую цветную фотографию человека в залитой кровью одежде и крупный заголовок: "Сексуальный маньяк застрелен женщиной-милиционером при попытке отрезать у нее большой палец ноги!!"

- Простите, что это за газета у вас? - удивленно спросил он.

- Новая городская газета, - ответила она. - Почти год уже выходит. С августа 1991 года. Вначале была просто листовка, а теперь настоящая газета. Довольно забавная. Реклама, гороскопы, эротика, политика - всего понемногу.

- Я слышал о ней, но видеть не приходилось. Не подскажете, как фамилия главного редактора.

Она глянула в выходные данные, прочитала вслух.

- Это моя жена.

- Вот как? - посмотрела она холодно.

- Бывшая жена. Мы развелись тринадцать лет назад...

Ее глаза смотрели уже не так холодно, и вдруг, неожиданно для себя он начал рассказывать историю их развода, - немного привирая и приукрашивая собственную роль и не называя никаких имен.

У каждого мужчины наготове есть такая история. Обычно он рассказывает ее, когда знакомится с очередной женщиной, не предполагая, что знакомство будет длительным. Рассказывать такие истории опасно - если женщина останется с мужчиной надолго, она обязательно припомнит ему рассказанную историю и использует ее против него. Однако Алексей Михайлович был уверен, что они с этой женщиной разойдутся на перроне свердловского вокзала и больше не встретятся: он видел на руке обручальное кольцо, слышал, как девочка упомянула папу, который ждет дома. Тон, которым женщина ответила девочке, подсказал ему, что с папой все в порядке - тут не пахнет ни ссорой, ни разводом, благополучная семья. И вряд ли разведенный журналист настолько заинтересует замужнюю женщину с ребенком, что она захочет продолжить знакомство. Так что он был уверен, что не рискует ничем.