— Что такое? — взревел Громов и долбанул по ящику.
Тот начал показывать нормально.
Пошел наш сюжет. На переднем плане стоял Громов с торчащей бородой и рвал из рук журналистки микрофон, она не отпускала, и так они боролись во все время громовского ответа. На заднем плане я на секунду появилась в кадре и сразу же исчезла из поля зрения, погребенная под безумными читателями журнала «Гонзо». И тут картинка пропала. Окончательно. Громов бил по телевизору, бегал по комнате с антенной — телевизор не показывал ничего, кроме бегущих полос и шума.
— Все накрылось медным тазом! Какого хрена я остался здесь! Надо было ехать смотреть домой! — вопил Громов и тряс телевизор.
— Это он потому так психует, что его редко показывают по ТВ. Мне вот наплевать, — заметил Бурляев.
— Да ты уже посмотрел эту долбаную передачу пять раз. А я ни разу не видел! — закричал в ответ Громов. — И меня показывают не реже тебя. Вот недавно был «Музыкальный ринг».
— Ты был на одном ринге, а я на трех. И еще были передачи. Ну, это все не важно.
Громов оставил в покое телевизор и подошел к столу налить себе вина. Телевизор опять затрещал, и изображение вернулось. Именно в этот момент на экране появился Бурляев, вещающий что-то неимоверно серьезное и умное о роке, фестивале и рок-изданиях. Громов со стоном налил себе еще и выпил залпом.
Добраться до моего дома можно было с нескольких станций метро; ближе всего была «Курская». Оттуда, если пробираться дворами и извилистыми переулками, где ориентировались только местные обитатели, можно было добежать до моего подъезда минут за семь. Но при одной мысли об этой дороге волосы вставали дыбом от ужаса.
У меня были настоящие варенки — фирменные джинсы и куртка, которые отец мне купил у фарцовщика за очень большие деньги. В этом костюме я и рассекала на зависть многим. Бегу по Улице Казакова, мимо МИИЗа, по сторонам не смотрю, полностью сосредоточена на том, чтобы Добраться до дома без приключений. И вдруг натыкаюсь на парня, загородившего мне дорогу.
— Красавица, куда ты так торопишься?
Я попыталась обойти его, не тут-то было.
— Гордая, не смотрит на меня. А если вот так?
Он быстрым движением вынул финку из кармана и приставил мне к горлу.
— Ну что, теперь поговоришь со мной? — он пьяно улыбнулся. — Испугалась?
— Немного, — я выжала из себя подобие улыбки. Только ощущение нереальности происходящего помогло мне справиться с ситуацией. Мне казалось, что все это — игра и она сейчас закончится.
— Давай снимай куртку и джинсы тоже.
Невдалеке появился мужик, выгуливающий большую собаку.
— Помогите! — заорала я, но быстро осеклась, потому что парень нажал на нож посильнее и мне стало одновременно и больно, и трудно дышать.
— Чего орешь? — он оскалился. — Все равно никто не придет.
Он был прав. Мужик с собакой, увидев, в чем дело, убежал оттуда сломя голову впереди своей собаки. Он ее потом выкликал издалека, чтобы она к нему вернулась. Потом парочка прошла совсем рядом с нами.
— Помогите, — просипела я.
Они остановились.
— Что это вы, ребята? — спросил молодой человек. Его девушка в ужасе дергала его за руку, пытаясь увести оттуда.
— Валите отсюда, пока живы, — ответил им мой мучитель.
— А, у вас свои разборки, — сказал молодой человек, увидев нож у моего горла, и начал пятиться в сторону.
— Я его не знаю, мы не вместе. Помогите… — начала я, пользуясь тем, что парень ослабил хватку.
— Да, точно, свои разборки. Проваливай давай, — он опять надавил. Потекла кровь. Этих тут же сдуло.
— Ну, ты и жадная. Неужели так и сдохнешь из-за варенок? — Эта тварь надо мной еще и издевалась.
— Мне не жалко. Только если я разденусь, мне холодно будет. Как я домой поеду? Давай мы к тебе пойдем. Я тебе вещи отдам, а ты мне дашь что-нибудь одеть. Выпьем вместе, у меня деньги есть, — я говорила первое, что придет в голову, лишь бы потянуть время: вдруг кто-нибудь смелый пройдет мимо и спасет меня?
— Пойдем ко мне? Выпьем? — он задумался над этой мыслью и на секунду отпустил нож от моего горла.
Я воспользовалась этой возможностью и побежала, он за мной. Но он был такой пьяный, что плохо держался на ногах и не смог меня сразу схватить. Я же не убегала от него вперед, думая, что при таком варианте он скорее меня нагонит, а кружила юлой. От этого он только сильнее качался и в бешенстве начал размахивать финкой и орать.
— Стой, сука! Зарежу на хуй! В капусту порублю, стой!
И тут появилась целая толпа людей, человек десять или больше. Они увидели и услышали нас еще издалека и побежали в нашу сторону.
— Эй, ты, парень! Брось нож! Отпусти девушку! Ой, это же Коля! Колян, ты что, совсем охренел? Колян?! Да не махай ты финкой, а то получишь щас по ебальнику.
Они скрутили его, отняли нож. И он получил в результате, и не один раз, по тому, по чему они сказали. На меня они даже не обратили внимания.
— Дуй отсюда давай, — сказал мне один из них, и я побежала не оглядываясь.
С тех пор я ходила в обход, по Садовому кольцу до Старой Басманной и там поворачивала направо. Так было в два раза длиннее, зато надежней.
Я старалась идти строго посередине тротуара. В ушах звучал голос мамы: «Не иди слишком близко к зданиям — могут затащить в подъезд. Не иди слишком близко к проезжей части — могут затащить в проезжающую машину».
