Легкая корона - [51]

— Замолчи, Бялая, замолчи.

Я синела и повиновалась.

— Ты замолчала? Все?

Я кивала, выкатив глаза.

Он меня отпускал. Я старалась восстановить дыхание и массировала шею. Спор заканчивался Мне не хотелось больше настаивать на своем.

Так что, когда я не захотела уходить с Божениной свадьбы, Глеб просто сгреб меня в охапку и унес.

— Нечего тебе там делать одной.

Тоже мне, учитель жизни.

Когда мы вошли в квартиру, Марина встретила нас заговорщицкой ухмылкой.

— Ты была права, как всегда. Поздравлять было некого, Божена уже успела отрубиться.

— Ну, конечно, она, бедная, с утра терпела. Дорвалась… А вы сходите в гостиную, посмотрите на балкон. Но выходить на него не советую.

Мы вошли в комнату и посмотрели в окно на балкон — все перила и пол были заблеваны. Сверху продолжало что-то литься. Это Боженины гости выходили освежиться на балкон и блевали, перегнувшись вниз.

— Вот козлы, — проскрежетал зубами Глеб. — Завтра, когда проспятся, заставлю их все вымыть.

— Завтра не проспятся. В прошлый раз, когда Божена замуж выходила, гуляли всю неделю. — У Марины был опыт.

— Проспятся. Леха через два дня уезжает на гастроли. — У Глеба было знание.

ПРЕОБРАЖЕНКА

Платформа метро на станции «Преображенская площадь» опустела, а я так и не встретила Кирилла с его любовницей Машей. Я торчала здесь уже двадцать минут, и было неизвестно, сколько еще мне придется ждать.

Подошел следующий поезд, люди высыпали из вагонов и устремились к выходу.

«Вот бы они в самом деле не пришли», — подумала я с надеждой, оглядывая еще раз длиннющую платформу, но никого подходящего под описание, которое мне дал Громов, видно не было. Было около десяти часов вечера, и люди, поднимающиеся по ступенькам к выходу из метро, шли в основном поодиночке, уйдя в свои мысли, отгородившись от мира; из каждого состава, правда, выходило по нескольку пар — сердитые и недовольные женщины волочили на себе пьяных мужиков. Но нормальных, веселых, хорошо одетых молодых людей с гитарой в поле зрения не было.

Платформа на «Преображенке», наверное, самая длинная в московском метро, и мне было не видно, что происходит у второго выхода. «А вдруг Громов им все неправильно объяснил и они вышли из последнего вагона, а не из первого, как надо?» Я поплелась к другому концу платформы. Точно, они сидели на лавочке за колонной и миловались. Гитара в чехле лежала рядом.

— А, Алиса? — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Маша.

— Привет, — ответила я довольно кисло.

— Мы тебя уже полчаса ждем, — сказал Кирилл. — А Сережа сказал, что ты пунктуальна и никогда не опаздываешь.

— Ну ничего, мы времени не теряли, — томно произнесла Маша, — да, котенок?

— Да, не скучали. — Он притянул ее к себе и поцеловал в губы. — Скамейка у нас была, что нам еще надо?

И они опять начали целоваться.

«Вот козлы, могли бы встать и походить туда-сюда, чтобы я вас заметила, а не заниматься петтингом на лавочке», — подумала я, но вслух ничего не сказала. Мы вышли наверх и пошли к квартире.

— А где Сережа? — спросила Маша, когда на какое-то время у нее освободился рот. Они так и шли обнявшись и присосавшись друг к другу. Удивительно, как им удалось ни во что не врезаться.

— Сережа придет позже. — Они меня раздражали, и мне не хотелось ничего им объяснять. «Какого черта он их позвал? Нам что, вдвоем заняться нечем?»

Идея пойти на Преображенку принадлежала мне. Мне надоело, что мы вечно мыкаемся, неприкаянные, по Москве, не имея возможности остаться вдвоем и заняться любовью. Квартира на Преображенке, в которую мы с мамой и отцом переехали, когда я пошла в первый класс, стояла пустая. По идее, предполагалось, что там будет жить бабушка — это был родственный обмен: мы возвращались в старую большую квартиру маминых родителей, а бабушка переезжала на Преображенку. Но отец был постоянно в разъездах, или они с мамой ссорились, и он уходил жить к Софе, и тогда бабушка сразу же переезжала к нам, а потом как-то забывала уехать к себе. Короче, большую часть времени квартира стояла пустая, то есть, по существу, пропадала, и было просто необходимо использовать ее по назначению. Я сделала дубликат ключей и отправилась на разведку. Хорошая квартира в хорошем состоянии — и в моем полном распоряжении. А главное, там была кровать.

— Давай вечером пойдем ко мне, — предложила я Громову.

— К тебе? У тебя же мама дома. Или она меня резко полюбила?

— На другую мою квартиру. У меня, в смысле у нас, есть однокомнатная квартира на Преображенке. Три минуты от метро. Там никто не живет. Можем ею пользоваться.

— Слушай, это же просто фантастика! Что же ты раньше молчала! Пустая квартира, практически в центре, да еще рядом с метро… так, дай подумать, как ее использовать поумнее…

— Я как раз и думаю, как ее использовать по назначению. А у тебя какие мысли, Сережа? — сказала я самым обольстительным своим голосом.

— Надо позвать Кирилла, мы можем репетировать! У него дома жена, маленький ребенок — там неудобно. У меня отец… Так что твоя квартира — идеальный вариант.

Я знала, что Кирилл был его однокурсником в университете, с которым они вместе создали рок-группу. Громов выступал как вокалист, а Кирилл писал музыку и тексты. Для записи альбомов они звали музыкантов из других групп. Группа была настолько андеграундной, что никогда не выступала живьем, а только записывала альбомы. Поверить в то, что Громов поет, мне было трудно. Когда он в пьяном виде иногда начинал музицировать, то Демонстрировал голос очень громкий, но полное отсутствие слуха и вообще музыкальности.