Легионеры - [31]

Кулибин также был крепко выпивши и факта этого не отрицал. Сам-то он не погиб, спасла переваренная со стороны водителя стойка, но отвечать у нас всегда кто-то должен.

Поэтому, пьянству — бой. И сидеть ему было, еще, ой как долго. По такой грустной причине, ходил он в пределах промзоны смурной и рассеянный. На вопросы отвечал невпопад и художественной самодеятельностью не занимался.

Как-то раз ночью, выйдя по нужде, Рысак увидел как Славка, зацепившись шеей за веревку, зависнул в коридорчике и неловко дрыгает ногами.

Другой бы на его месте постоял, посмотрел, правда ли, что висельники очень бурно испражняются и эрекция достигает гигантских размеров? Или, все-таки врут люди? А Рысак оказался не таким. Он оказался человеколюбивым. Достал свою точилку для карандашей, пиковину в виде финки, веревку перерезал и выпустил затейника из петли.

Очень уж совестливый оказался Славик Попов, сам себе приговор вынес и сам его привел в исполнение. Потом стыдился своей слабости, каялся.

В целях профилактики и искоренения суицида, дали ему «баян Георгия Георгиевича» (шприц героина) «ширнуться». «Травы пыхнуть, на десяток косяков», отсыпали, т. е. помогли, чем сами были богаты. И глаза у человека опять стали интересоваться окружающей его жизнью и метеопрогнозом на завтрашний день.

Так вот, чтобы он больше не скучал и ерундой всякой не занимался, пристроили его золотые руки к «потешному делу». У зека одна мечта, как сорваться на волю. Вот инженер-то наш и чертил всякие воздушные аппараты и машины для подкопа. И ему хорошо, и ворам развлечение. А как известно из любимых книг, сказка — ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок.

* * *

Коронация Рысака в законники проходила без излишней помпы. Но с соблюдением всех необходимых в таких случая ритуалов.

Пришлось, правда на трое суток покинуть зону. Для этого, сперва, лечь в лагерную больницу. Лепила, то есть врач, был из своих же заключенных, но уже расконвоированный. Он и придумал достойный диагноз обследование по которому, необходимо было провести за территорией зоны, на стационарном оборудовании специализированной больницы.

Через некоторое время все медицинские и вертухайские формальности были решены. Для его этапирования к месту прохождения обследования, из областного центра прибыл специальный конвой.

В одном из прибывших конвоиров с трудом, но можно было узнать крупного феэсбешного начальника, Ивана Петровича (по крайней мере, именно так, его называли другие). Гебешник очень колоритно смотрелся в погонах старшего прапорщика конвойной службы.

О том, насколько они, то есть те, кто его вербовал для стукачества, или чего-то еще, берегли Колю Рысака, говорил лишь один факт. За все время пребывания в зоне, его лишь один раз выдернули в оперчасть. Там, прямо в коридоре перед дверью кума, пожилой конвоир назвав ничего не значащие слова, служившие паролем, указал ему связного, через которого можно было подать сигнал тревоги или передать просьбу.

Рысак потом навел справки, об этом молчаливом человеке, откликающегося на кликуху «Дылда». И очень сильно удивился, так как, тот отбывал срок за вооруженный грабеж и захват заложников. На такие дела его толкнула, согласно материалов дела, необходимость срочной операции для больной жены.

Было ли в самом деле такое дело или это был обычный кадровый офицер, чья служба заключалась в таких специфических условиях ее несения, Николая в это никто не посвящал. Да, ему это и даром не надо было. Тогда же его предупредили, что кроме указанного связника, его «пасут» еще несколько человек. Причем, даже не так для контроля, как просто в целях безопасности и профилактики здоровья.

Иван Петрович пристегнул его наручниками к себе. По какой-то еще энкэведешной инструкции Љ 18/49-СТ465, лиц склонных к побегу, а Рысак относился именно к этой категории заключенных, можно было перевозить на короткие, до ста километров расстояния, в отдельном боксе транспортного спецсредства. В сопровождении пристегнутого конвоира… В бумаге была потертость, читалось плохо, то ли пристегнутого, то ли расстегнутого… Но дело не в этом. Всю дорогу они ехали закрытые снаружи и о многом успели переговорить.

* * *

О том что состоится сходняк, в ФСБ было известно, значит знало и МВД. Между этими ведомствами была достигнута договоренность, на этот раз воровской съезд не трогать.

Пусть люди встретятся, подведут итоги, наметят перспективы и определят цели. Хозяйство-то большое. За время прихода к власти демократов, режимных лагерей добавилось. Значит и дел в них стало больше.

Когда «братва» собралась за огромным накрытым столом. До, примерно, третьего тоста чувствовалась скованность и отчуждение. но, как-то голоса сами собой стали громче и беседа пошла веселее. Разговор состоялся обстоятельный, долгий и серьезный.

Ожидаемой пальбы не получилось, все конфликты, специально привлеченными «быками-мордоворотами», гасились в зародыше.

Братва, после того, как все запланированные мероприятия закончились, осталось весьма довольна и угощением, и культурной программой с песнями, танцами, да молодыми проститутками. Для желающих было и нюхнуть, и уколоться. Никто не осудит. Жизнь вора сложная и тяжелая штука, он сам вправе ею распоряжаться.