Легионер. Век Траяна - [106]

К счастью, Марк передал немного денег — хватило добраться до Брундизия и там сесть на корабль, что плыл в Диррахий. Потом, заночевав в таверне, ночью он подпалил ветхое строение, во время неразберихи украл лошадь и ехал на восток и северо-восток. Дакия — вот единственное место, где можно укрыться.

* * *

Вид с их полянки открывался изумительный: один за другим поднимались поросшие хвойным лесом холмы, как горбатые спины огромных чудищ. За ними синели холмы куда более дальние. Между горбами ближних холмов, покрытых лесом, лежала узкая долина с бурной и пенной речкой. В долине — десятки домиков с крышами, крытыми дерном. Лишь одна крыша краснела черепицей — в доме проживал носящий войлочную шапку дакийский аристократ, бородатый Бицилис, которого за глаза Авл именовал Быком. Поначалу Авл дивился, почему их поселили не в деревне, а на отшибе. И не просто на отшибе, а здесь, на этой поляне, как в каком-то вороньем гнезде. Потом из оброненных Бицилисом фраз догадался, что для бывших римлян уготована знатным даком какая-то особая миссия. И еще почему-то Авл подумал, что Быка не слишком интересует, получится ли у них с Монтаном баллиста, мечущая камни в один талант. Для чего-то иного берег их Бицилис.

— Эй, римляне! Идите, поглядите на мое сокровище! — раздался снизу молодой, звонкий голос.

— Адонис, чтоб ему в Аид провалиться! — пробормотал Авл.

Адонис был греком из Херсонеса, которого Фортуна занесла в Дакийские горы. Дней десять назад за чашей местного вина, уже изрядно набравшись, Адонис проговорился, что шли они вверх по Данубию на корабле, везли из Ольвии груз в Рациарию, да только не доплыли, даки захватили и корабль, и груз. Всех мужчин — и моряков, и пассажиров — отправили на золотые рудники. Молоденьких девок разобрали себе в наложницы бойцы «волчьей стаи». Что стало с детьми и с теми, кто был мало на что годен по дакийским меркам, Адонис не уточнял. Почему грек избежал общей участи, тоже не распространялся. Зато побился об заклад, что быстрее Авла с Монтаном построит баллисту, которая сможет метать камни весом в один талант на расстояние в тысячу римских футов.

Как ни странно, от слов Адонис перешел к делу и начал строить нечто грандиозное. Машина получалась высотой почти в три человеческих роста. Сколько волов понадобится, чтобы катить ее на деревянной телеге по крутым дакийским горкам, — неведомо. Скорее всего, ее вновь разберут и установят в Сармизегетузе — для обороны столицы. Если, конечно, это чудовище сможет сделать хотя бы один выстрел.

Монтан распахнул дверь и остановился на пороге, глядя на раннего гостя.

— Идите, я сказал! — замахал руками Адонис. — Баллиста готова. Мои помощники уже пришли… Сейчас все увидите!

Втроем они спустились на площадку, где стоял монстр Адониса. Несколько мужчин — в основном немолодые даки — суетились вокруг машины. Адонис установил баллисту на специальном настиле. Рядом были сложены заготовленные ядра весом в один талант. Цель Адонис установил в самом деле, как обещал, — в четверть мили, не меньше.

— Главное — чтобы натяжение обоих канатов было равномерное. И надо правильно их натянуть. На слух натяжение проверяется. Если ударить по канату — звук как у спущенной стрелы, — разглагольствовал Адонис.

— Знаешь, приятель, мы тоже читали Витрувия, — огрызнулся Авл.

— Заряжай! — крикнул Адонис срывающимся голосом.

Здоровенный дак положил камень в ложе метательной машины.

Адонис сам подскочил к машине, принялся наводить прицельный механизм.

— Спорим, что он не попадет в цель? — предложил Монтан Авлу.

— Ну…

— Двадцать денариев.

— Я не псих.

— Ну десять.

— Два.

— Лучше бы он попал. Мы бы выпытали у него тайну его механизма. V меня любой заговорит. Пять.

— Два.

Баллиста, будто нехотя, выплюнула камень из желоба. Тот пролетел футов триста и врезался в землю, скатился по уклону еще футов на пятьдесят и остановился.

— Кажется, рама баллисты треснула, — самым невинным тоном заметил Монтан.

* * *

Когда шли назад в хижину, на узкой дороге внизу, у подножия холма началось оживление — это возвращался из похода очередной отряд, гнал в сторону столицы добычу — положенную Децебалу долю рабов и скота, захваченного золота. Грабили всех, до кого могли дотянуться, — языгов так языгов, фракийцев так фракийцев, римских поселенцев так поселенцев.

Авл нередко встречал бывших римлян из тех, кто давно обжился на этих берегах, одевался как дак и женился на местных девицах. Сам Авл все еще ощущал в этих землях себя чужим. Через Данубий его перевез фракиец — предложил в Нижней Мезии махнуть на ту сторону, чтобы навсегда уйти из-под римской власти. Похоже, агенты Децебала в открытую вербовали римских граждан в армию к дакийскому царю. Узнав, что Авл около года отслужил легионером, фракиец тут же принялся уговаривать горячее прежнего. Впрочем, Авл, если и колебался, то только для виду. Вместе с ним на ту сторону ушли два каких-то подозрительных перебежчика. Один сказал, что он римский легионер из Пятого Македонского, и зовут его Скирон.

— На том берегу житье не то что на этом, — сулил фракиец. — Местные к нам постоянно бегут, ну и римляне из легиона — тоже.