Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе - [115]

Здесь есть легионер, который начинает служить по новой после восемнадцатилетнего перерыва. Восемнадцать лет назад, прослужив в легионе полгода, он дезертировал, а на следующий день его задержала полиция за вождение автомобиля в нетрезвом виде, и тут выяснилось, что он в розыске. Трудно ему придется с таким послужным списком.

Я был очень рад встретить старину Кролля и вдвойне рад тому, что ему вернули звание старшего капрала. Я всегда считал, что с ним слишком сурово обошлись в инциденте с битьем тарелок.

Видел также Д'Эглиза и многих других знакомых. Половина тех, кто проходил вместе со мной инструксьон в Маскаре, ждут здесь увольнения, как и я. Они меня тоже вроде бы помнят, только некоторые имена я забыл. Я испытываю здесь удивительное ощущение — словно принимаешь участие в параде всех действующих лиц пьесы, после того как занавес опустился.

Делать ровным счетом нечего, кроме как шататься по Марселю и ждать. Позвонил сегодня Дженнифер и сообщил ей, что День «D» назначен на 12 февраля. Она приедет в Париж встречать меня.

3 февраля 1965 г.

Вчера вечером случайно встретил Вольмара. Это было самое замечательное, что могло со мной произойти. Я был просто вне себя от радости. Лучшего завершения пути и не придумаешь. Он теперь начальник отделения личного состава и постоянно прикомандирован к базовому лагерю. Я наконец попал на обед, который пропустил в Маскаре давным-давно; в моей жизни было мало столь же счастливых событий. Ради одного этого стоило прослужить в легионе пять лет. Мы проговорили всю ночь, а его потрясающая жена поддерживала в нас силы черным кофе. Я подробно рассказал ему о своем пятилетием пути, который закончился так же, как и начался, — встречей с ним.

12 февраля 1965 г. — «Ла Кий»

И вот наступил этот великий день. В семь утра увольняющиеся прошли парадом перед командиром части Вадо. Он выдал каждому из нас красочное свидетельство о безупречной службе, подтверждающее, что мы прослужили в легионе пять лет с «honneur et fidelite» (с «честью и преданностью»). Затем мы получили дембельские костюмы. Мой был значительно ниже качеством, чем тот, в котором я когда-то приехал. Кроме меня, увольнялись еще семь человек, и среди них не было ни одного, с кем я встретился в мой первый день в легионе пять лет назад. Мне вспомнился тот испанец, с которым я подрался в поезде. Интересно, где он теперь?

После этого мы направились в форт Сен-Николя, во Второй отдел. Это также пробудило немало воспоминаний. Я получил небольшой конверт из коричневой бумаги и чуть не расплакался, увидев свой старый паспорт и записную книжку, отобранные у меня при зачислении в легион.

Выходя из ворот навстречу солнечному морозному утру, я отдал честь часовому, прощаясь с фортом и со всем Иностранным легионом.

Затем я поспешил на вокзал и купил билет на скорый поезд до Парижа.

ЭПИЛОГ

Все это было сорок лет назад. Сейчас уже другое тысячелетие, мне исполнилось шестьдесят. Возможно, все описанное мною целиком относится к прошлому веку и имеет мало общего с современным миром, погруженным в интернет и киберпространство. Теперь даже представить трудно, что в возрасте с девятнадцати до двадцати четырех лет я ни разу не сидел в кресле и не разговаривал ни с кем по телефону — ни разу! — в то время как теперь у каждого из моих детей штук по пять телефонов. Да, это совсем другой мир.

После легиона я года два подвизался в Министерстве иностранных дел, выполняя различные поручения в Скандинавии, а затем решил, что хватит мне болтаться по миру и женился на Дженнифер, которая ждала меня уже достаточно долго, так что могла и не дождаться. Мы женаты тридцать четыре года, у нас трое замечательных взрослых детей и два внука.

В 1966 году я поступил на работу в знаменитую торговую фирму «Жарден Матесон» и уехал в Азию, где мы с тех пор и живем. Проработав в фирме четырнадцать лет, я основал собственную финансовую компанию как совместное предприятие с банкирским домом Ротшильдов. Затем я продал компанию Ли Ка-Шину, самому богатому человеку в Азии, и стал генеральным директором его ведущей компании «Хатчинсон Вампоа». Там я провел десять замечательных лет, во время которых, в частности, мы создали английскую компанию «Ориндж», являющуюся оператором сотовой связи, и в конце концов продали ее за 35 миллиардов долларов (как тут не вспомнить годы, проведенные без телефона!). Затем я в течение нескольких лет работал директором азиатского филиала «Дойче банка» и снова организовал собственную инвестиционную компанию совместно с «Дойче банком» и несколькими старыми друзьями. Мы получаем большое удовольствие, занимаясь этим делом.

Вы спросите, как же встреча у «Писающего мальчика»? Она состоялась. После легиона мы не контактировали ни с Виньягой, ни с Сото. Сото демобилизовался почти на год раньше меня, Виньяга на год позже, и, как это обычно бывает, каждый после дембеля пошел своим путем. Мы не обменивались ни письмами, ни открытками. Когда наступило время ехать в Брюссель, я несколько часов уговаривал себя, что нет смысла тащиться в такую даль в канун Нового года. К тому же мы с Дженнифер только что обручились и ее отец созвал огромную толпу, чтобы отпраздновать это событие в Новый год. Когда я сказал ему, что не смогу присутствовать и объяснил причину, он проникся убеждением, что его дочь женится на умалишенном. Но я должен был поехать. Гадать всю оставшуюся жизнь, приехали на встречу мои друзья или нет, было бы невыносимо. Я себе не простил бы этого. Поэтому мы пригласили гостей на другой день и вместе с Дженнифер отправились на моем маленьком автомобиле в Бельгию. Из Дувра мы перебрались на пароме в Остенде, а оттуда поехали в Брюссель. Всю дорогу нас нещадно поливало дождем. Наконец мы добрались до «Писающего мальчика». Он стоит на маленькой, вымощенной булыжником улочке недалеко от рыночной площади. Дождь лил как из ведра, улицы были пусты, и я упрекал себя за то, что зря все это затеял.