Легион против Империи - [5]

Черепанов искренне полагал, что все вокруг спят и видят, как бы их прикончить. Типичное имперское мышление в завоеванной колонии. Как говорится, с кем поведешься… Генка «повелся» с благородной патрицианкой из древнего рода, а он, Алексей, — с простой антиохийской гетерой. И бывшей имперской шпионкой. Вернее, разведчицей. Анастасия была из хорошего (по здешним, антиохским меркам, само собой) рода, но профессия несколько понизила ее статус. Гетера, конечно, не проститутка. Что-то вроде квалифицированного секретаря-референта. Что же до секса, то в Римской империи к этому делу относились легко и позитивно. Например, считалось, что фреска эротического содержания — надежный оберег от сглаза. Брелок для ключей в виде мужской пиписьки встречался не реже, чем денарий, а уж украсить фонтан слившимися в экстазе мраморными любовниками считалось не просто хорошим тоном, а образцом отменного художественного вкуса. Ну, запреты, конечно, имелись, но сама мораль была исключительно кастовой. То есть ежели ты — римский гражданин и «старший по званию», то непременно должен быть наверху и в активном варианте. В Риме с этим было строго. Но здесь, на юге, нравы были еще более отвязными. Впрочем и в Риме поиметь подавальщицу в трактире было дешевле, чем в общественную баньку сходить. А уж в Антиохии… В Дафнийской роще, к примеру, (это совсем рядом с городом) вообще был настоящий сексуальный рай. Там каждый храм — самый настоящий бордель в форме культового учреждения. Доступные девки-рабыни со всех концов айкумены — к услугам любого желающего. Цены — более, чем доступные. Сколько пожертвуешь от щедрот…

Словом, все радости плоти. И — бесконечные праздники. И повсеместные веселые пирушки с танцами и играми. И замечательные гимнасии при банях. И состязания борцов — там же. А кому хочется ум потренировать — пожалуйте на философский диспут. Который, впрочем, вполне может закончиться потасовкой.

Коршуновская Настя чувствовала себя в столице Сирии, как кошка на дворе дачи. Знала всё и вся. Знала, куда соваться не следует, а где тебе будут искренне рады.

Впрочем, обидеть Анастасию Фоку, жену римского легата, было не только трудно, но и опасно. Особенно, если она гуляла с мужем, а муж — с парой-тройкой германцев. Хотя надо отметить, что для отпугивания местного преступного элемента было достаточно одного Красного. Огромный грозный гепид, вдобавок прославленный гладиатор! Красный пару раз, для собственного развлечения выступил на здешних гладиаторских играх — всех побил. Не такая уж трудная задача. С его-то опытом бойца с римского Колизея, или по-здешнему амфитеатра Флавиев.

Правда, Красный не знал, что Анастасия загодя побеседовала с ланистой, и тот придержал самых опасных бойцов. Скорее всего, Красный справился бы и с ними, но Алексей решил подстраховаться. Многие брали гладиаторов в охранники, но таких, как огромный гепид, не было ни у кого. В иных местах сначала узнавали Красного, а уж потом — Алексея. Не удивительно: рожа у гепида была запоминающаяся. И масть тоже. Да и фигура примечательная: можно Геркулеса лепить.

С Красным Коршунов чувствовал себя в Антиохии так же уверенно, как богатый русский турист — на Елисейских полях. Пусть вокруг мельтешат сомнительные личности, но его это не касается. Его касаются только местные удовольствия и достопримечательности. Алексей искренне сочувствовал Генке, который как зарылся месяца три назад в документы, так из них и не вылезал. Сочувствовал, но помощь не предлагал.

В местной юриспруденции и делопроизводстве он не разбирался и разбираться не хотел.

Мотаться по провинции с проверками? Ну, съездил он пару раз, с Генкой за компанию.

Но Черепанов ездил по делу: судил, наказывал, снимал нерадивых чиновников и ставил других, может и не более «радивых», но зато своих. Деньги распределял… Словом, работал.

А Коршунов шлялся по пирушкам, тусил на религиозных праздниках и предавался всяким излишествам. Впрочем, понимая, что от подобной жизни можно и брюшком обзавестись, взял за правило часа три в день тренироваться: борьба, фехтование и верховая езда. А день почти всегда начинал с водных процедур: если рядом море, то в море, если река — то в реке. По местным меркам вода зимой была прохладная, градусов шестнадцать, но Коршунова это не смущало. Его германцев — тоже. Их больше беспокоило, не обидятся ли местные водные божества. Однако Алексей убедил варваров, что со всеми договорился, и теперь плавал в компании. А Настя приходила на берег, смотрела на них и зябко куталась в шерстяную паллу[12].

Так, в трудах и развлечениях, прошла зима. Наступил день мартовских календ — местный новый год. Опять праздник, шествия, танцы…

Правда, Черепанов из общего столпотворения Алексея изъял. Привел в храм Митры и провел через обряд посвящения в воинское братство. Храм был — так себе. На Коршунова впечатления не произвел. Так, здоровенная дыра в скале. Единственное украшение на входе — сам Митра, убивающий быка. Обставлено, впрочем, всё было весьма театрально. Таинственно. Все — в накидках с капюшонами, в масках. Только неофиты (и Коршунов — среди них), с открытыми лицами.