Легенды старого Оренбурга - [6]
Ответом на этот арест была забастовка всех предприятий города. Железнодорожники постановили — в адрес Дутова грузы не пропускать, они задерживались на станциях Бузулука и Ак-Булака. С этого момента события в городе стали нарастать с головокружительной быстротой: в главных железнодорожных мастерских создается штаб подпольной Красной гвардии, арестованные объявляют голодовку, штаб приступает к разработке плана организации побега, 9 декабря в тюрьме создается тюремный комитет по подготовке побега, формируются четыре боевые группы...
С передачами к заключенным часто приходила восемнадцатилетняя девушка Софья Баженова. Тюремная охрана привыкла к ней, тщательные досмотры передач продуктов прекратились. Вот в них-то в тюрьму было передано пять наганов и две гранаты французского образца. Договорились о взаимодействии со штабом подпольной Красной гвардии. К побегу практически все было подготовлено, как вдруг заключенным стало известно, что в тюрьме готовится «большой шмон» — обыск. Побег оказывался под угрозой срыва, если стража обнаружит оружие...
Ручные гранаты Коростелев спрятал в банках с сахаром, оружие — в коридоре (днем камеры не закрывались и заключенные свободно общались друг с другом). Обыск прошел благополучно...
За день до побега в тюрьму пришли Андриан Левашов и Константин Котов. Окончательно условились о дне побега — 12 декабря в 22 часа. Договорились об условных сигналах: если в день побега заключенным передадут буханку клеба(sic) — бежать можно, если табак — значит дело «табак», бежать нельзя! На следующий день «с воли» передали хлеб...
Единственная в отделении печь с плитой находилась рядом с караульным помещением. Заключенные решили испечь беляши, на что было получено разрешение от начальника караула. Для этого из женского отделения привели Марию Макарову, арестованную вместе со всеми, единственную женщину. Все заключенные находились в коридоре. Дмитрия Шишова — рабочего главных железнодорожных мастерских обрядили попом, он начал «служить» политический акафист:
Слушать это собрались почти все заключенные и внутренняя тюремная стража. Боевые группы стали занимать исходное положение — Закурдаев с четырьмя беляшами в руках подошел к плите и стал разжигать ее, но она не разжигалась.
— Эй, вы! — крикнул он, — помогите кто-нибудь, у меня с плитой не ладится!
На помощь подошел Цвиллинг с беляшами в руках, за ним — еще двое. Для вида стали переругиваться между собой: «Черти полосатые! Сами жрете, а нам не даете!»
Первая группа на месте... Остальные сосредоточились в коридоре вокруг охранников. У Цвиллинга в руках «кольт», у Шишова — граната. Входят в караульное помещение, раздается команда: «Руки! Не шевелиться, будем стрелять!»
От неожиданности караул замер. Закурдаев и Попов бросились к винтовкам, вынули затворы. У караульных отобрали наганы, погнали всех в одну камеру. Вторая группа обезоружила внутренний караул, отобрала ремни...
Выписка из протокола допроса тюремной охраны: «Я, Иван Петров Попов, младший надзиратель Оренбургской тюрьмы, 12 декабря был дежурным во втором отделении, где содержались арестованные. В одиннадцатом часу пошел в отхожее место. Там на меня набросилось три арестанта, так как руки у меня были заняты, скрутили меня, забрали наган, номер 7707 с семью боевыми патронами...
/ПАОО, ф.6002, оп.1, ед.хр.ЗЗ/
Вся стража была загнана в одну камеру. Запирая ее, Бурчак-Абрамович присел у двери и сказал: «Хотите жить — не вздумайте толкать дверь, закладываю бомбу!» В руках у него что-то сверкнуло, дверь прикрыл... Стали выходить во двор, а в это время раздался стук в ворота и голос: «Отворяй!»
А в будке спал еще один надзиратель, о котором забыли. Обезоружили его, открыли ворота, впустили стучавшего конюха-надзирателя, обезоружили и его. Снаружи беглецов дожидался отряд Красной гвардии.
Из протокола допроса тюремной охраны: «Я, Денис Петров Фурсов, старший надзиратель Оренбургской тюрьмы, 12 декабря 1917 года пришел в третье отделение для проверки наличия арестантов. Но Макаровой здесь не оказалось — она еще находилась во втором отделении, где находилась днем, а на ночь ее переводили в женское отделение. Поэтому я пошел за Макаровой. Заключенные гуляли по коридору. Потом я сел с надзирателями и стал дожидаться Макарову, которая ужинала вместе со всеми. Прошло минут десять, как вдруг на нас набросились. У меня из кобуры выхватили мой наган №34383...»
Около 24 часов в отделение зашел начальник тюрьмы Крюков Сергей Петрович (возможно Кучеров — фамилия написана неразборчиво). Его поразила тишина в отделении, и лишь из одной камеры доносился какой-то неясный гул. Бросился к ней, рывком распахнул дверь. И первое, что он увидал — группу прижавшихся к стене охранников, закрывших головы руками, с ужасом смотревших на него. Один из них, осмелев и показывая на дверь трясущимися руками, произнес: «Бомба!»
О строительстве, становлении и печальной участи Оренбургского Успенского женского монастыря рассказывает эта книга, адресованная тем, кто интересуется историей родного края и русского женского православия.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.