Легенды старого Оренбурга - [21]

Так наш город потерял еще одно памятное место, некогда связывавшее его не только с историей, но и с Востоком, место, придававшее городу «восточный» колорит.

Потерянного не восстановить! А жаль!

Мы рассказали две легенды о русских невольницах в хивинском ханстве. Возникает законный вопрос — могло ли быть такое? Правда это или вымысел досужего рассказчика? Если правда, то как захватывали и продавали «хивинцы» в неволю русских женщин и девчат? Да и только ли их? Листая подшивки старых газет, знакомясь с архивными документами, порой находишь весьма интересные сведения, проливающие свет на поставленные вопросы. Например, вот такие.

Работорговец

 Шел 1840 год.

Военным губернатором Оренбургского края был любимец Императора — Василий Алексеевич Перовский. Затеянный им год назад поход на Хиву окончился полной неудачей. Тяжело переживал этот «конфуз» — с его экспедиционным корпусом расправился не противник, а природа! Заготовленные теплые вещи, одежда, обувь — все оказалось плохого качества. Солдаты болели и гибли от морозов. Перовскому, еще До начала похода докладывали, что главный интендант — купец Зайчиков — нечист на руку. Не поверил тогда губернатор, считал эти наветы происками завистников. Но случившееся заставило теперь разбираться в каждом доложенном факте. Для него стало очевидным, что произведенный им в генералы ссыльный полковник Станислав Циолковский ненавидел русского солдата, радовался каждой неудаче. Жестокий крепостник из армии был уволен, выехал в имение своей жены. Там крепостными был не просто убит — извлеченный из могилы труп был растерзан. Настолько велика была ненависть крепостных крестьян.

Но как подступиться к главному маркитанту — купцу Зайчикову, Перовский не знал. Офицеры же, бывшие в том походе, говорили кратко: «Шкуродер! За товар в Оренбурге стоивший пятак, под Эмбой драл по рублю-полтора» Но купец — есть купец! Он думает прежде всего не о солдате, а о своей выгоде, цены назначаются им — торговля в России, в те годы, была свободной. «Странный человек! — думал о нем губернатор. — Своей инициативы нахально не проявлял. На мои просьбы — отказов не ведал, все порученное выполнялось четко и быстро... А тут такое слышать приходится! Видимо злой навет и зависть! »

Совсем было собрался Василий Алексеевич отобедать, как до его слуха донесся гул голосов под окнами канцелярии. Подошел к окну — площадь перед губернаторской канцелярией была заполнена возбужденной толпой.

— Внизу люд собрался, — обратился к Перовскому вошедший адьютант. Просят вас к ним выйти... Очень просят.

— Что хотят? — резко спросил он.

— С жалобами к вам пострадавшие от набегов «хивинцев»... — Он вышел на балкон. Толпа взорвалась стонами, криками, причитаниями...

— Роди-имый ты наш, царь-батюшка-а! Горю нашему по-моги-и! — заголосили бабы. — Один кормилец на всю семью был и того захватили басурманы проклятущие-е!..

— А у меня — донюшку-у мою!..

На горе этих людей смотреть было нелегко.

— Господин губернатор! — обратился вошедший порученец. — Намедни караван купцов хивинских прибыл. Товара изрядно доставили... Вьючных верблюдов, однако, боле тыщи будет!

Мгновенно появилась мысль...

— Начальника таможни и Миновинского коменданта ко мне! М-мигом!! — скорее рявкнул Перовский, чем отдал приказ.

... Через полчаса на взмыленных конях, рассекая собравшуюся толпу, к губернаторской канцелярии подскакало два человека. Еще через минуту они стояли перед губернатором и «глазами пожирали начальство».

— Мне донесли, что намедни купцы хивинские караван привели. Так-ли?

— Так точно, прибыли! Товара изрядно привезли! Что акциз подымем?

— Пр-риказываю — арестовать всех! Товары их — в амбары, под строгую охрану! Упаси вас Бог! Чтоб там ни един волосок, ни едино зернышко их не пропало!

— Так точно! Слушаюсь!

— Самого солидного и самого уважаемого из них аксакала — ко мне!

К концу дня перед Оренбургским военным губернатором стоял степенный купец-«хивинец».

— Объявляю! За захват русских людей, девок людьми Эмира Хивинского, за нарушение клятвы Государю нашему, данную на Коране, все вы как заложники будете задержаны. Вас и товары ваши держать будем до тех пор, пока похищенные русские и киргизы, подданые Императора Российского, все не будут возвращены назад, к семьям. Содержать прошу всех отменно, в купе с товарами вашими. Ты ж немедля домой отбудешь, о том доложишь Эмиру! Все!

Незадолго до этого, к Перовскому со специальным посланием Эмира Кокандского, вероятно напуганного предпринятым походом на Хиву, прибыл русский купец. Из рук в руки передал Перовскому запечатанный пакет.

«Во имя Аллаха милостивого и милосердного! Благословен Аллах! Язык человека немеет, когда он делает попытку восхвалить и прославить того, кто обладает такой силой и могуществом, как Ваше Превосходительство! Я, жалкий грешник[1], совершив утренний намаз[2], повелел своему дабиру[3] сообщить тебе, чье сияние служит украшением миру, слава которого не тускнеет на небосводе даже в лучах восходящего солнца, благороднейшему из самых блистательных то, чем заняты ваши думы в эти дни. Прикладывая руки к ушам своим[4]