Легенды мировой истории - [79]
Аскольд говорил, а Рюрик слушал его, стоя рядом на палубе. И вдруг пристально, сбоку, посмотрел на Аскольда. Тот заметил его взгляд, улыбнулся приветливо и открыто. Да, Аскольд действительно много знал о земле россов.
Они прошли большим, похожим на море озером со множеством островов и фиордов, россы называли это озеро — Нево[105]. Так сказал Аскольд.
Потом они вошли в реку, почти такую же широкую, как Элбе[106], но не такую быструю. Река впадала в озеро Нево, и потому идти теперь пришлось против течения.
И все было поначалу привычно, но вдруг стало твориться что-то странное: вода завертелась множеством водоворотов и… река стала поворачивать вспять[107]. «Рус» не видели раньше ничего подобного, и многим стало не по себе. Но драккары теперь легко заскользили уже по течению, и все увидели в этом добрый знак. Аскольд ничего об этом сказать не мог.
На высоких берегах стеной стоял сосновый лес, и серые скалы выступали из песчаных обрывов, словно обломки гигантских зубов. Когда солнце начало клониться к закату, стала меняться и погода: подул сильный ветер, небо затянули облака. Они быстро набухли дождем, словно ушибы — кровью. Вода в реке стала свинцово-серой.
Тут они и увидели Алдегьюборг[108]. Город стоял на возвышении и окружен был каменными стенами с башнями. Ниже по течению — пристани и верфь. На деревянных подпорах стояли сразу пять недостроенных лонгботов без драконьих голов. У пристаней было пусто. Аскольд сказал, что обычай здесь для приезжающих такой же, как и в других городах россов: пришельцы могут войти в город только при свете дня, без шлемов и щитов, и одновременно — не более пяти человек, пока их мирные намерения не станут очевидны воеводам князя.
Город казался безмолвным, словно вымер. Жители явно готовились обороняться. Было видно, что город этот — мастеровой, торговый, богатый, как и Дорестад. Но не доносилось из него обычных городских звуков — стука кузнечных молотов и плотницких топоров, ржания лошадей, говора толпы и криков торговцев. Вместо этого на четырех башнях дозорные уже били в барабаны, поднимая тревогу: уж слишком многочисленным был растянувшийся по реке флот русов. Стены вдруг ощетинились нацеленными стрелами, и с обеих сторон от крепости на берега выехала сотня-другая всадников с копьями и щитами самой разной формы и размеров. Рюрик не мог не заметить, как легко было бы драккарам подойти почти под самые стены, — подходы к городу не были защищены, как в Дорестаде.
Драккары один за другим мягко уткнулись в светлый песок — как гигантские рыбины, и оказались в пределах досягаемости стрел, но лучники на стенах чуть ослабили тетивы и выжидали. Как было условлено, дружина тоже ждала — когда с драккара конунга взлетит зажженная стрела — сигнал к высадке. Небо становилось все чернее. Явно надвигалась гроза.
Рюрик, Аскольд, Ингвар и Олаф стояли на носу рядом с головой дракона. С разинутой пастью и белыми зубами, с берега он, наверное, казался среди них «пятым». Вместе с Аскольдом и Ингваром у Рюрика было всего двенадцать хаконов, и остальные шли на других драккарах.
Донеслось бормотание грома.
— Весной здесь часто бывают грозы — сказал Аскольд.
— Аскольд, как зовут здешних богов? — спросил Рюрик.
— Здесь много богов, я не упомню всех. Но главный — Перун, бог грома и молнии.
— Кажется, это он нас встречает… — сказал Олаф.
— Мы должны показать россам и их богам, что пришли с миром, — сказал Рюрик.
— Что мешает нам взять этот город? Нас наверняка больше, чем защитников, — пожал плечами Ингвар.
— Я не стал бы этого делать, Ингвар, — усмехнулся Аскольд. — Сразу за этим городом реку преграждают пороги, миновать которые можно, только если знать путь между ними. Без местных проводников мы погубим драккары и людей.
— Аскольд прав. Если мы нападем на Алдегьюборг и осадим его, об этом разнесется слух до самого южного моря, и по всему пути нам будут устраивать засады, мы не сможем обернуться до снега. А когда замерзнут реки… Мы пришли с миром, — решил Рюрик.
С этими словами он медленно снял шлем, высоко поднял его над головой и положил на палубу. Потом поднял щит и положил рядом со шлемом. И вдруг ловко спрыгнул на берег.
По нацеленным стрелам пробежало волнение: лучники на стене снова натянули тетивы. Викинги на драккарах тоже нацелили луки. Сам воздух казался напряженным, как натянутая тетива со смертоносной стрелой.
Безоружный Рюрик, утопая сапогами в песке и скользя по влажной траве, медленно поднимался к воротам в самом центре крепостной стены.
За спиной послышался шум: Олаф тоже оставил шлем и щит и спрыгнул на песок. Они пошли к воротам вместе. Их догнал Ингвар, тоже без шлема. Потом спрыгнул и Аскольд. Ветер ерошил их волосы. В воздухе пряно и резко пахло травой, сосновой смолой и водой.
Резко вспыхнула молния. Рюрик остановился. И вдруг почувствовал страх: в любой момент какой-нибудь из своих или чужих лучников может не выдержать — рука дрогнет, тетива сорвется. Они окажутся под фадом разящих стрел. Он ясно представил себе, как железный наконечник пробивает череп или вонзается в глаз. Страшная боль — и темнота. А потом? Он вдруг почувствовал презренное желание жить — то, что заставляет уползать от лопаты дождевого червя. А он-то думал, что давно победил его… Больше всего Рюрику захотелось сейчас держать щит, прикрыться им.
