Легенды мировой истории - [121]

Она говорила так убежденно, что послы чуть было не поверили ей.

— Поэтому мы надеемся на продолжение того покровительства, которое султан великодушно оказывает христианским паломникам в Иерусалиме… — завершил Фердинанд.

Это был неписаный закон их приемов — последнее слово всегда оставалось за королем.

Послов проводили, и Изабелла сидела теперь за столом напротив Фердинанда. Она не спешила сегодня покидать шатер мужа. Как обычно в военном лагере, у них были разные шатры. Это и понятно: к королю постоянно шли его командующие с разными вопросами, он часто созывал военные советы. Отдельные шатры были удобнее, так ничто не отвлекало Фердинанда от главного дела — войны.

— Изабелла… — раздраженно начал король, — Я бы желал, чтобы впредь вы не вмешивались в мой разговор с иностранными послами, когда речь заходит о военных вопросах. И что это за маскарад? К чему эти латы?

— Но, Фернандо, послы прибыли неожиданно. И вам известно, что мой гардероб совершенно уничтожен вчерашним пожаром. — Королева улыбнулась, и улыбка проявила морщинки у ее губ. — Это всё, что у меня осталось. Гранадская нищенка-гитана имеет больше одежды, чем есть теперь у меня. И наша дочь Хуана в том же положении и до сих пор рыдает. Заснет, проснется, вспомнит, что сгорели все ее наряды, и рыдает опять, — Королева улыбнулась.

Речь шла об их двенадцатилетней дочери, принцессе Хуане, которой теперь, после замужества ее старшей сестры, принцессы Исабель, по протоколу приходилось следовать за матерью всюду, даже в осадный лагерь кастильцев на гранадской равнине.

Исабель, любимица матери, прошлой осенью вышла за наследного принца Португалии Альфонсо — милого, благородного Альфонсо, который моментально влюбился в юную жену, и чувство было абсолютно взаимным.

Двор Кастильи и Арагона не имел какой-то одной столицы, и королевская семья от нескольких месяцев до нескольких лет проводила в разных городах своего королевства. Любимыми городами у Изабеллы и Фердинанда были Севилья и Вальядолид. Многое было связано с этими городами в их жизни. А будущая столица страны Мадрид был тогда всего лишь небольшим городом с мавританской цитаделью на высоком берегу мутного Манзанареса.

Хуана была взрывной, дерзкой, подверженной резким перепадам настроения — полной противоположностью рассудительной и спокойной старшей дочери Исабели. Это очень волновало королеву, и она со страхом узнавала иногда в поведении Хуаны свою мать — тогда, в страшном замке Аревало…

Король укоризненно посмотрел на жену:

— Очень жаль. Вам следовало воспитать дочь менее суетной. Так, чтобы она больше молилась Господу о нашей победе над маврами и меньше плакала о потерянных нарядах.

Королева промолчала, и в ее молчании почувствовалось сдерживаемое раздражение.

Но король продолжил:

— И очень прошу вас не называть меня перед иностранными послами королем Арагона, а именовать полным титулом — королем Кастильи и Арагона. Я уже когда-то даже писал вам об этом.

— Хорошо, Фернандо. Прости. — Она обошла стол, стала рядом с ним, дотронулась до плеча: — Помоги мне снять эти латы…

Они переходили на «ты» только в интимные моменты. Шла война, и все здесь, в осадном лагере, было по-иному, и они были менее окружены придворными, более свободны от условностей.

Фердинанд смотрел перед собой, не двигаясь, словно не слыша ее.

Она провела рукой по его лицу. Щетина его подбородка и щек царапнула ладонь, и ее горло перехватила нежность. Вот уже сколько лет они были двумя волами, вместе везущими эту тяжелую телегу — Кастилью. Оба верили, что самим Богом предназначено им создать новую единую Испанию — чистый, новый, праведный мир, свободный от нечестивого прошлого.

И это было бы нелегко для самолюбия любого мужчины — быть ее мужем. По обычаю, во время первой их встречи Фердинанд должен был приветствовать ее, поцеловав руку, как вассал. Предупрежденный ее придворными заранее, он сделал движение… но она решительно убрала руку за спину и сама чуть наклонила перед будущим мужем голову.

Согласно законам Кастильи, Фердинанд не мог назначать ни епископов, ни придворных, ни даже военных без ее официальной санкции. И что особенно казалось ему несправедливым, так это то, что без жены он не имел права быть королем Кастильи. Престол мог перейти их сыну или дочери, а отцу оставалось быть только регентом.

А она вот уже столько лет балансировала на этом канате, словно ярмарочная канатоходка, — всеми силами старалась не напоминать мужу, что в их союзе корон она — королева большинства испанских земель, а он — вассального Арагона и некоторых итальянских территорий. Но вот сегодня она допустила много непростительных ошибок, да еще и в присутствии послов. Наверное, сказался шок от ночного пожара и того странного, жуткого сна. Действительно, на всех королевских гербах, на монетах — везде был высечен этот девиз их короны: «Тагно monta, monta tanto, Isabel у Fernando»[155]. Рифмовалось и звучало, как детская дразнилка.

Он пригубил вина из венецианского бокала. Изабелла знала вкус вина только потому, что ежедневно ходила на исповедь и к причастию. Фердинанд же любил хорошее вино. А вскоре после свадьбы она узнала и о другом его пороке.