Легенды и были Невьянской башни - [18]

Подал ли все-таки Трегер кому-нибудь свой извет? В Центральном государственном историческом архиве в Ленинграде, где собраны все документы о колыванском серебре, начиная с 1744 года, трегеровского доноса не оказалось. Очевидно, Демидов сумел как-то обезопасить себя от саксонского мастера. Но какие-то сведения, хотя и не самые опасные для Акинфия Никитича, все-таки дошли до императрицы. 2 июля 1744 года появился еще один указ, подписанный Елизаветою Петровной, и по нему Филипп Трегер включался в экспедицию Беэра, который теперь должен был освидетельствовать не только серебряную, но и золотую руду. Кроме того, Беэра обязали секретно осмотреть на Урале казенные и частные заводы, так как «о состоянии их и с таким ли порядком производятся, как Наш Интерес требует, Мы неизвестны и от Берг-коллегии того (известия) получить не можем». И поскольку слухи о сокровищах уральских и сибирских недр разрослись, видимо, до баснословных размеров, то императрица поручила Беэру «разведать… о таких минералах, чего на свете не произошло».

Однако, несмотря на подозрения, которые появились у императрицы после приезда в столицу Трегера, для Демидова все складывалось наилучшим образом; 24 июля 1744 года появился указ императрицы Елизаветы:

«Известно Нам учинилось, что действительному статскому советнику Акинфию Демидову не только в том месте, где он по своим заводам ведом, но и в прочих правительствах чинят обиды и недельными прицепками волокиту и разорение, паче же в его делах помешательство и остановку приключают. А понеже он, Демидов, кроме настоящей трудами своими государственной и народной пользы, особливо и собственные многие Нам верные службы показали, того ради повелеваем Нашему Сенату как в Берг-коллегию, так и в прочие места дать Наши указы с наикрепчайшим подтверждением: ежели где до него, Акинфия Демидова, будут касаться какие дела или от кого будет на него челобитье, о том наперед доносить Нам, понеже за его верные службы в собственной протекции и защищении содержать имеем…»

Горный магнат оказался, таким образом, в совершенно исключительном положении: ведь никто из горнозаводчиков не мог похвастаться столь высоким покровительством. И никто теперь не осмелится встать Демидову поперек дороги.

Не опасался Акинфий Никитич и последствий алтайского вояжа Беэра. Ведь Демидов сам предложил его в доверенные чиновники для освидетельствования алтайских руд. Вот уже много лет управляющий тульскими оружейными заводами бригадир Андрей Беэр и могущественный горнозаводчик связаны явными и тайными делами. Демидов вполне мог положиться на бригадира, который относился к числу самых близких ему людей. Недаром подпись Беэра стояла под демидовским завещанием о наследстве. Беэр явно в чем-то зависел от уральского горнозаводчика. Об этом свидетельствуют его льстивые письма Демидову.

Беэр возвращался из Колывани уже летом 1745 года. По пути в столицу он еще раз побывал на Невьянском заводе, где, выполняя секретную инструкцию императрицы, оставил Ивана Улиха. Оставил с секретным заданием, но заранее дал знать об этом заводовладельцу, находящемуся тогда в Туле. После беэровского сообщения Акинфий Демидов, несмотря на «изнеможение», выехал на Урал, доплыл на стругах до Камы, но, так и не добравшись до Невьянского завода, умер в пути 5 августа 1745 года.

Свое секретное задание Улих выполнил без присутствия и надзора горного хозяина. Когда Беэр, вернувшись в Петербург, узнал о смерти Демидова» появился документ, составленный, видимо, под диктовку бригадира.

«Ежели соизволено будет от Кабинета Ея Императорского Величества послать к обретающемуся в Екатеринбурге или на Невьянских заводах, оставленному бригадиром Беэром для очищения выплавленной на Колыванском заводе черной меди, из 246 п., и вынутия из нея серебра, гиттенфервальтеру Улиху указ с нарочным курьером, то написать в том указе следующее: ежели он, Улих, медь черную перечистил и серебро из нея отделил, то прислать бы оное серебро с тем курьером в Петербург при письменном извещении, а Улиху самому оставаться на месте. Ежели же, паче чаяния, Улих из Екатеринбурга выехал и тот курьер повстречается с ним в дороге, то Улих все-таки должен отдать серебро курьеру, а сам должен следовать в Москву я там ждать прибытия туда бригадира Беэра, а в С.-Петербург не ездить.»

Столь сильное желание Беэра не допустить Улиха до Петербурга можно объяснить тем, что Улих, плавивший на Невьянском заводе серебро, мог вольно или невольно рассказать в столице о том, что так тщательно скрывал при своей жизни Акинфий Демидов и что теперь старался утаить Беэр.

Пожалуй, именно свидетельства Улиха могли бы пролить свет на некоторые тайны Невьянской башни. Ведь если он плавил серебро на Невьянском заводе, то наверняка мог пользоваться теми же плавильными печами, что и Акинфий Демидов.

Демидовское серебро

Архивные документы убедительно показали, что при Акинфии Демидове на Невьянском заводе велась тайная плавка серебра. Технология отделения меди от других металлов, в том числе и от серебра, довольно сложна. В XVIII веке она имела 7–8 стадий. Начальные плавки колыванского полуфабриката могли проводиться открыто — на медеплавильной фабрике. Но окончательное отделение серебра от меди наверняка совершалось тайно. Где? Вполне возможно, что в невьянских подземельях.