Легенда старинного баронского замка - [28]

Глава III

Первое лицо, встретившее наших путешественников на дебаркадере в Дубельне, был никто иной, как Мейнгардт, приходивший от нечего делать к каждому поезду.

— Не знаете ли, жива Зельма Фогт? — спросила графиня Воронецкая, любезно протягивая ему руку. — Извините, мне бы следовало прежде всего поблагодарить вас за скорый ответ.

— Ваш запрос заинтересовал меня, графиня, тем более, что Зельма, как говорят, очень хорошенькая девушка, и я справляюсь о ней по несколько раз в день. Она ожила часа два тому назад, а то более полусуток пролежала в летаргическом сне, которым закончился тифозный кризис; ее приняли за умершую и собирались уже готовить к погребению.

— Когда впала она в летаргический сон? — нетерпеливо спросила баронесса Марья Владимировна, не дожидаясь, чтобы ей представили незнакомого ей Мейнгардта. В вагоне ей сообщили все, касавшееся вчерашнего сеанса.

— Вчера вечером, в исходе одиннадцатого, — ответил молодой человек, вежливо снимая шляпу перед незнакомой дамой. — Я заходил к ним ровно в одиннадцать, и мне сказал доктор, что она только что перестала дышать. Под этой болезнью скрывается очень интересный роман, быть может, вы его знаете, графиня?

— Я ничего не знаю, рассказывайте скорей. Nous sommes tout oreils[13].

— Выходя вчера ночью от Фреда, где я пробыл более часа, я наткнулся около их забора на рыдающего молодого человека. Он бросился ко мне с вопросом: правда ли, что она умерла? Я несколько его успокоил, сказав, что доктор не вполне убежден в ее смерти, предполагает возможность летаргии. Он обрадовался, как безумный, даже этой маленькой надежде и рассказал мне всю свою историю. Он три года считался женихом Зельмы, они страстно любили друг друга, этим летом назначена была свадьба. Жених — небогатый чиновник из Риги. Я зазвал его к себе и мы просидели вместе часть ночи, посылая каждые полчаса узнавать, что делается у Фогта. И как бедный Липгардт горько плакал всякий раз, когда посланный возвращался с известием, что перемены нет, и все уверены, что она умерла.

— Почему же не шел он сам, если считался женихом? — спросила баронесса.

— Он жених в отставке, выгнанный отцом невесты из дома.

— За что? — спросили в один голос обе дамы.

— Видите ли, Зельмина мать была единственной дочерью здешнего зажиточного рыбака Кроля, давно умершего, а сама она умерла, когда Зельме было лет десять.

— Дочь Кроля! — воскликнула баронесса, многознаменательно взглянув на мужа и на свекра.

— Да, и, конечно, как единственное дитя, наследовала все имущество. Фред страшный скряга, ростовщик; женившись вскоре на другой, он завладел бесконтрольно имуществом дочери, тоже единственной от первого брака; теперь же у него человек шесть. Все знают, что источник его теперешнего, довольно значительного капитала — деньги первой жены, а дочери ее он ничего давать не хотел, даже приданого порядочного не сделал. Родные Липгардта и уговорили его потребовать Зельминых денег для нее же. Он послушался и поговорил с старым скрягой довольно крупно, тот выгнал его из дома, дочь же уверил, что Липгардт женится на ней только из-за денег, в силу чего он не позволит ей больше с ним видеться. Дня через два бедная девочка захворала, отец уверяет, что простудилась, очень долго оставаясь в море, а доктор говорит, что на нее всего более подействовало нравственное потрясение.

— А что говорит жених? — спросила графиня.

— Бедный, клянет тот день, когда задумал рассчитывать на женино приданое. Я недавно видел его опять у калитки Фредова дома, и он умолял меня, если Зельма выздоровеет, убедить Фогта, что он готов жениться на ней без всего, даже сам сделает ей подвенечное платье, только бы их скорее обвенчали.

— Папа, — воскликнула Мари, мы с Верой прямо отсюда поедем к Фогту, m-r Мейнгардт нас проводит…

— Нет, — поспешно перебил невестку старый барон, — мы сперва поедем в гостиницу, а там увидим, что нам делать.

Тут только графиня вспомнила представить своим спутникам Мейнгардта, который рекомендовал им большой номер в той же гостинице, где жил сам, уверяя, что лучшего они не найдут во всем Дубельне. Поручив багаж носильщикам, все отправились в гостиницу пешком. Мейнгардт, продолжая восхвалять своего симпатичного чиновника и искреннюю любовь его к невесте, поспешил предложить руку графине, которая и воспользовалась этим случаем, чтобы объяснить ему участие, принимаемое всеми в Зельме Фогт, неожиданным открытием, по старым бумагам, происхождения Зельмы по матери от боковой линии баронов фон Ф. А баронесса в это время, взяв под руку свекра, убеждала его, что теперь, когда известно, что Зельма внучка Кроля, никаких сомнений уже быть не может; права ее на наследство Бланки вполне ясны, и им стоит только поспешить к Фогту обрадовать больную.

— Разве не может быть другой семьи Кролей, или у этих в предыдущих поколениях найтись еще сонаследники? Мы не имеем права действовать опрометчиво.

— Как, папа, неужели вы еще сомневаетесь в буквальной верности полученных нами сообщений и после вчерашнего нового доказательства? Заметьте, что и то оказалось правдой: Зельма страдает действительно сердцем, и мы можем дать ей немного счастья.