Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок - [89]

Тем временем ни о чем не подозревающая троица подходила к дому. Жара и непосильная физическая нагрузка сожгли остатки топлива в измученных телах Клима и Альберта. Они держались исключительно на «морально-волевых». Плюс безудержном стремлении к сексу Галины Булкиной. За время пути собутыльники научились ходить в ногу и теперь уверенно двигались сквозь арку, ведущую во двор. Гулкое эхо шагов настраивало на боевой лад.

— А сколько ему сегодня стукнуло? — поинтересовался Распутин.

— Пять! — радостно вспомнил Альберт милую мордаху Ватсона.

— Юбилей, — констатировала запыхавшаяся Галя.

После посещения магазина в руках Булкиной бренчали стеклянной тарой огромные целлофановые пакеты. Они сделали еще несколько шагов навстречу празднику и остановились, открыв рты от удивления. Детская площадка сплошь была уставлена ярангами. Строения резко отличались друг от друга дизайном, цветом и богатством убранства. От небольших шалашей из подручного материала на окраинах до двухэтажных евровариантов в центре с видом на клумбу. На одном из традиционно якутских жилищ висел яркий плакат с надписью «SALE!!!»

Кое-где догорали костры. Вокруг них бегали полуголые ребятишки в одеждах из кожи и дорогого меха.

— Что это? — выдавил Распутин.

— Кто это? — хлопнула глазками Булкина, с интересом разглядывая белобрысого «якута» в кожаной жилетке и меховых трусах из нутрии.

— Якуты, — пожал плечами Потрошилов, отпустил руку Гали и нетвердо зашагал к подъезду.

Сократ и Диоген затаились этажом выше. Они проникли в подъезд, пока Клим, Альберт и Галя «готовились» к юбилею в магазине. Ждать пришлось недолго. Первым по лестнице поднимался Потрошилов. Всю дорогу он шел в шлеме и вдыхал собственный выдох. Насыщенный парами алкоголя и запахом закуски воздух внедрялся в легкие, кое-как скрашивая существование. Возле собственной квартиры Алик остановился. За дверью было тихо. Он приложил к двери шлем, тем местом, где должно быть ухо. Ничего не изменилось.

— Я знаю — она там, — шепотом сказал Альберт Степанович и опустил забрало шлема.

— Кто? — удивился Распутин, с трудом представляя в квартире Потрошилова женщину.

— Зачем? — наморщила носик Галя, имея в виду себя. В том смысле, что здесь и так всем хватит.

Алик приложил палец к шлему и заговорщицки произнес:

— Мама!

— Ватсона? — снова удивился Распутин.

Шлем покачался из стороны в сторону.

— Моя!

— Ой, мальчики, пойдемте лучше ко мне. На фига нам эти заморочки? — как опытный человек простонала Булкина.

— Никаких разборок! — гордо произнес Алик. — Кто в доме хозяин!? — В подтверждение своих слов он поднял вверх палец.

— Кто? — в один голос спросили его спутники и посмотрели туда, куда указывал перст. На потолке обнаружилось два плевка и сгоревшая спичка в черном пятне сажи. Палец сделал крутой вираж, набрал скорость и воткнулся в кнопку звонка.

— Я!

За дверью раздался скрипящий вой. Вой перешел в зловещий треск, треск в шипение, шипение в пощелкивание. От такого сигнала всем стало не по себе. В квартире послышались твердые шаги, замки энергично заскрипели, и дверь распахнулась.

— Вам кого? — Валентина Петровна смело окинула взглядом рокера и его спутников. На руках у нее сидел Ватеон с голубым бантом на шее. Он тщательно пережевывал что-то зеленое.

— Почему не спрашиваете «Кто там?», мамаша? — Распутин улыбнулся.

— У меня сын — милиционер. С ним никто связываться не хочет, — сказала женщина чистую правду. — Что вам угодно?

Алик решил, наконец, поставить запятые над «И-кратким» и поднял щиток:

— Здравствуй, мама.

Вырвавшийся из-под шлема ядовитый дух рванул в квартиру. Валентина Петровна носом почуяла беду.

— Альберт?

— Я! — признался Потрошилов.

— Как ты мог? — Валентина Петровна, забыв про хомяка, воздела руки к плевкам на потолке.

Ватсон чудом успел уцепиться когтями за халат и повис в районе подмышки.

— Здрасьте, — неожиданно за спиной Распутина сказала Галя и брякнула бутылками. — С праздником.

Валентина Петровна вновь опустила руки и с прокурорским любопытством оглядела Булкину.

— Альберт, кто это?

— Это друзья. Приглашай в дом! Накрывай на стол! — разухабисто бросил Потрошилов.

Валентина Петровна открыла рот. Галя и Клим с уважением взглянули на друга.

Этажом выше Диоген показал Сократу большой палец.

— Я не позволю устраивать вертеп в моей квартире! — оправилась от потрясения мама.

— Я в курсе, — отозвался сын.

— Я не знаю этих людей! — продолжала мать.

— А я — знаю, —ответил сын.

— В таком случае, я сейчас уйду! — прибегла к последнему средству Валентина Петровна.

Альберт Степанович обвел взглядом прихожую. У вешалки в конце коридора лежали собранные сумки. С ними мать обычно ездила на дачу. Логическая цепочка была — проще некуда.

— Я знаю, — ответил Альберт и закрыл защитное стекло шлема.

— Тойон! — пронесся шепот этажом выше.

Альберт подвинул маму в сторону, освобождая проход. Валентина Петровна осталась стоять с открытым ртом. В смятении она провожала глазами точеную Галину фигуру.

Сборы не заняли много времени. Плащ висел на вешалке. Ботинки стояли рядом на полу. Вот, собственно, и все. Валентина Петровна вздохнула и еще раз посмотрела в комнату, где на столе в самом центре белой скатерти сидел Доктор Ватсон, а вокруг него, Московскими кольцами, расставлялись тарелки и бутылки. Она, конечно, не ушла бы, если бы с утра не собиралась за город. Зато теперь у нее появился формальный повод для «серьезного разговора» с сыном. Рано или поздно это должно было случиться. Она это знала. Алик повзрослел.