Легенда о втором отражении - [18]

Ребенок робко подал голос, заявив, что тетя Аня права: мы живем скучно и неинтересно. Тетя Аня тут же пообещала обязательно задействовать Костика в своих планах, раз у меня ребенок грустит. Я на нее заорала, чтобы оставила нас с сыном в покое. Костик не хотел оставаться в покое. Анька спокойно заметила, что это уже в любом случае невозможно.

– Не будет тебе покоя, Лера. Не будет. Смирись с этой мыслью. Это факт. Неоспоримый, неопровержимый, необсуждаемый. Хочешь остаться в живых, хочешь, чтобы не пострадал твой сын, да еще и разбогатеть заодно, выбраться из этой собачьей будки, – Анька махнула рукой, как бы обводя ею мою «хрущобу», – слушайся меня.

Я не понимала, почему должна слушаться Поликарпову. Если уж и соглашаться на кого-то работать, так на самого сильного и могущественного участника игры, каковым, по моему мнению, являлся ее папочка. Но не сомневалась, что ни Чапай, ни Артем считаться с моим сыном не станут. Они его не пожалеют. С другой стороны, мне почему-то казалось, что от Аньки Костик не пострадает… И ведь она ему явно понравилась.

Я честно заявила Поликарповой, что боюсь идти против крупного мафиози, каким, как мне ясно дали понять, является ее отец, приглашавший меня на аудиенцию.

Анька расхохоталась и смеялась до тех пор, пока у нее на глазах не выступили слезы.

– Лера, я тебя умоляю!

Я опять не понимала, что сказала не так. Что тут смешного? Плакать хочется.

– Ты что, в самом деле приняла этого недомерка за крестного отца? Ха-ха-ха!

Внезапно Анька заткнулась, снова стала очень серьезной, вернулась на кухню (мы последовали за ней), разлила остатки вина, выпила свое залпом и заявила:

– Всем крутит Инесса. Неужели ты не врубилась? Крестная мамаша. – Последнюю фразу Анька произнесла с такой ненавистью, что мне стало страшно. – Да, она хочет упрятать меня в психушку, потому что я – единственная, с кем ей не справиться. Да, все вокруг считают, что я маюсь от безделья, а поэтому… шалю. Но то, что я делаю, не шалости. И только Инесса это понимает. Больше никто. И она также понимает, что я – ее самая серьезная соперница. Единственная соперница. Или она, или я.

– Что она тебе сделала?

– Убила мою мать, а теперь хочет еще избавиться и от отца. Возможно, он уже мертв. Я даже представить не могу, в каком он сейчас состоянии, – процедила Анька, в эту минуту совсем непохожая на ту хохотушку и шалунью, которая, казалось бы, только что сидела на моей кухне и курила на моем балконе. – А за это я сживу ее со света. За отца я убью! Придумаю что-нибудь такое… что окажется хуже смерти. Просто убить – это слишком легко. Все, что я делаю, нацелено против Инессы. И она это прекрасно понимает. Я срываю сделки, которые готовит она. Я отпугиваю партнеров, с которыми она достигает соглашения.

Из сбивчивого рассказа Аньки, перескакивающей с одного на другое, я поняла, что сейчас руководство империей Чапая захватила Инесса Кальвинскене – литовка по национальности. Каким образом ей это удалось, Анька не объясняла, на мой вопрос, как ее отец отдал Инессе власть, не ответила, а продолжала говорить, словно меня и не слышала.

Инессе помогают два ее взрослых сына – и эта троица перекачивает в свой карман все, что должно было достаться Аньке и двум ее братьям.

– А куда смотрят твои братья? – спросила я.

Оказалось, что старший, Иван, работает на Инессу – за обещание богатства и власти. Он быстро разобрался, что к чему и с какой стороны дует ветер, и не хочет лишиться куска пирога. Хотя, как считает Анька, как раз лишится – если останется на стороне Инессы, а не объединится с сестрой. Средний же, Степан, – ни рыба ни мясо. Он не делает погоды. Как считает Анька, Степан примкнет к сильнейшему, а пока старается ни в чем не принимать участия. Живет как живется. И ему вообще все до лампочки. Денег хватает, вообще всего хватает. А ему больше ничего не надо. Власть его не интересует.

– Я не намерена ничего отдавать этой литовской сучке! – воскликнула Анька. – Ничего! По крайней мере, одна треть наследства, которое останется от бати, – моя. Я – женщина честная, – усмехнулась Анька. – Не все заберу, только треть. Остальное – братьям. Если, конечно, смогут получить свои доли. Но я свою точно получу. Сейчас. В самое ближайшее время. С твоей помощью. Пусть лежит себе полеживает где-нибудь в Швейцарии. Или в какой другой тихой европейской стране. А ты, Лерка… – Анькин взгляд остановился на Костике, – получишь деньги на образование ребенка. Ребенок, поедешь за границу учиться? – Не дожидаясь ответа, Поликарпова продолжила: – Я заплачу тебе сто тысяч долларов, Лера.

Анька замолчала, посмотрела вдаль и добавила:

– Если добьюсь своей цели и если мы обе останемся живы.

Хорошенькая перспектива, ничего не скажешь!

Потом Анька внезапно улыбнулась, рассмеялась и хлопнула меня по плечу.

– Но скучать не придется, Лерка! Это я тебе гарантирую.

То есть вся эта каша заварилась из-за бабок? Из-за них, родимых? Или тут несколько мотивов смешалось воедино? Месть и деньги? И желание власти? По-моему, Анечка не исключала и этого. Почему бы не прибрать к рукам все, что останется от отца? Или осталось – в каком времени мы о нем говорим? Его что, кокнуть успели после нашего знакомства? И Анечке хочется самой занять трон? Но чего же она все-таки желает больше? Я задала прямой вопрос.