Легенда о вольном купце - [13]

— Клоуном? — переспросил он.

— Шутом, — поправился я.

— Зато жив, — философски заметил Локстед.

— Тоже верно.

Мы сделали паузу. Я только с первым укусом понял, насколько я голоден, поэтому соорудил себе гигантский бутерброд из двух толстых ломтей хлеба, свинины и кусков зеленого кислого овоща, по форме чем-то напоминавшего ананас, а по вкусу — помидор. Вгрызаясь в сие произведение искусства, вести конструктивный диалог с кем-либо я не был способен, будь это даже существо, напоминающее сильно похудевшего и подрошего гремлина из одноименных фильмов.

Наконец я расправился с едой, и, запив нехитрую трапезу почти третью бурдюка с вином, почувствовал себя жителем древнего Рима после одной из исторически знаменитых попоек.

Локстед последовал моему примеру, но вина пить не стал, а обошелся несколькими глотками воды. На мой вопрос ответил, что спиртного не пьет, для него это отрава. Я пожал плечами — мне больше достанется.

Я расстелил одно одеяло на траве, затем отвязал Франциску от рамы куфа — она уже выщипала всю траву на месте нашей остановки под раскидистым деревом с широкими зубчатыми листьями, поэтому я отвел лошадь немного в сторону, открепил одну сторону поводьев и привязал ее к тонкому деревцу, чтобы спокойно паслась. Помыть заляпанное грязью животное было негде, я бы тоже не отказался хотя бы от мутной речушки, но с нашего пригорка не было заметно ничего даже близко похожего на источник воды. Поэтому пришлось обходиться пучками травы, уже высохшей за солнечный день.

Закончив все приготовления, я справедливо рассудил, что теперь могу и отдохнуть сам. Я лег на одеяло и накрылся другим, уставившись в звездное небо. Луны не видно… да и звезды расположены как-то по-другому. Хотя с чего я решил, что найду здесь хотя бы Большой Ковш, он же Медведица? Вредную привычку лезть со своим уставом в чужой мир пора забывать, хотя, чувствую, с такими событиями я избавлюсь от нее нескоро. Постоянно попадается что-то, напоминающее о нормальной жизни… или мозг пытается отыскать что-то похожее, чтобы окончательно не утратить рассудок.

Я повернул голову, желая спросить Локстеда о его стране, но спутник уже тихо похрапывал. Даже это он делал с каким-то внутренним восторгом, словно обладал способностью умилять всех окружающих независимо от своего поведения в данный момент.

— Тогда спокойной ночи, — тихо сказал я.

— Угу, — неразборчиво промычал он. И опять отключился.

Глава 3 В которой я сильно про пах рыбой и кое-чего не заметил

Нас никто не ограбил, не убил и не увел в рабство. Полагаю, это можно назвать удачно проведенной ночью. Кроме того, куф не подавал признаков перегрева, не требовал топлива и в принципе выглядел так, как будто законы физики ему были не страшны. Несколько раз спросив йрвая о технических нюансах, я получил в ответ лишь удивленные выражения лица, каждый раз другие. Из чего благоразумно сделал вывод, что проконтролировать состояние нашей машины не смогу и, если она сломается, придется изображать парные скачки на бедняге Франциске.

В сундуке куфа нашлось немного добра: два рулона тонкого шелка ослепительно-пурпурного цвета, пакеты с какими-то зернами странного вида. Йрвай сообщил, что это орехи, но их надо долго выдерживать в жаровне, прежде чем они станут приемлемыми на вкус. Также я, к своей радости, нашел топор, который купить в Боббурге не удалось и кремень с огнивом и большим шаром трута, о существовании которых я просто забыл. Легко забыть о том, о чем не знаешь — моя зажигалка могла сломаться, а процесс их изготовления и ремонта был мне попросту незнаком. Так что лишний источник огня был очень кстати, про запас.

Куф двигался неторопливо — максимальная скорость, которую мне удалось из него выжать, равнялась где-то двадцати километрам в час. И то — с горки. Средство передвижения выглядело очень величественно, но я подозревал, что, когда торговцам нужно быстро добраться из пункта А в пункт Б, они все-таки пересаживаются на лошадей. Тем не менее, мы ехали со всем возможным комфортом, и это меня радовало. Во время привалов я понемногу продирался сквозь архаичный язык «Свода законов и подзаконных актов», постепенно усваивая, чего в империи делать точно нельзя. А что можно — как-нибудь потом выясним.

— Кажется, это поворот на Коргат, — предположил я, силясь прочитать полустертые непогодой буквы на деревянном указателе. Локстед дремал в кресле, но после моей фразы навострил уши и даже приоткрыл один глаз:

— Так чего мы ждем? Поехали.

— Я думаю, — загадочно ответил я, и подпер кулаком подбородок, изображая мыслителя, каких свет не видывал.

— Думать будешь потом, когда Гильдия не будет висеть на пятках, — проворчал йрвай.

— У меня денег-то не особенно много. Что дешево в Боббурге, будет стоить подороже в Коргате. Поэтому надо найти себе занятие.

— Продашь что-нибудь из своих блестяшек. За железяки эти любой приличный мастер выложит пять золотых, а то и шесть, — усмехнулся он.

Я возмутился:

— Ты железяки не трогай. Кто знает, может они мне помогут как-то договориться с органами правопорядка…

— Какими органами? — ехидно переспросил Локстед. Я махнул рукой: