Легенда о Гончих Псах - [6]

Он явно принимал Кирилла за отпускника, возвращавшегося с материка, пропившегося и прогулявшегося в пух и прах.

Почему-то Кириллу захотелось поддержать в нем эту уверенность.

- А как же, - бахвалясь сказал он, - быть у воды и не замочиться? Столицы, сами знаете, валюты требуют. Карету взял - гони зелененькую. Шампанское тоже задаром не дают. Опять же нищета куртизанок. Сами же писали.

«Бальзак» нахмурился.

- Что я писал? Ты, парень, ври, да не завирайся. По ухватке вижу: рыбак небось иль китобой. А у них деньги бешеные, потому и не берегут. На берег вырвутся, зальют зенки, а потом без порток опять в море.

Кирилл понял, что сходство его нового знакомого с классиком французской литературы чисто внешнее: автор «Человеческой комедии» изъяснялся более изысканно.

- А вам кто не велит? - спросил он.

«Бальзак» искренне удивился:

- А мне зачем? Худо-бедно - две сотни с выслугой имею. Хватает.

- Мелкомасштабно мыслите, дядя, - с превосходством сказал Кирилл. - Две сотни по теперешним временам - тьфу, ничего! От аванса до получки.

- Скажите, какой миллионер… - протянул «Бальзак». - То-то я и гляжу: шея у тебя как у быка хвост.

И он захохотал, показывая крупные, здоровые зубы, уверенный, что сразил противника наповал.

Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, если бы вдруг не затарахтела и не засвистела «оказия». Потом в рубке отворилась дверь, и чья-то голова в фуражке с «крабом» вежливо осведомилась:

- Эй, на пирсе! Пешочком потопаете или как?

- «Или как»! - передразнил голову «Бальзак» и слез с бочки. - Выдрыхлись, а теперь торопят, - ворчал он, направляясь к сходням, возле которых неизвестно когда появился чернявый, все время подтанцовывающий парень в тельняшке под распахнутым ватником.

Пропустив «Бальзака» и Кирилла, парень убрал сходни и, все так же подтанцовывая, пошел на нос пароходика, где другой парень, тоже в тельняшке и ватнике, возился с причальным канатом, укладывая его восьмеркой вокруг торчащих вдоль борта железных чушек.

- Сюда, - сказал «Бальзак», когда Кирилл в нерешительности замешкался на скользкой от солярки палубе, не зная, в какую сторону ему идти.

Они прошли на корму и по круто уходящему вниз трапу спустились в тесный коридор с рядами одинаковых дверей по обеим сторонам.

«Бальзак» плечом толкнул одну из них.

Каюта, в которой они очутились, была, как и коридор, тесна и, по всей вероятности, служила пристанищем транзитникам вроде Кирилла, Здесь были две похожие на обыкновенные топчаны койки, наглухо привинченный к полу стол и железная раскладная скамья. На койках лежали матрацы и подушки без наволочек. Единственный иллюминатор упирался в серый бетон пирса, покрытый жирными потеками солярки и зелеными, скользкими водорослями. Слышалось шипение вырывавшегося откуда-то пара, тяжелые всплески загустевшей зимней воды.

Кирилл засунул под койку чемодан, разделся и, не снимая ботинок, растянулся на матраце, прислушиваясь к дрожи тонкостенных перегородок, к выкрикам и топоту наверху. В иллюминатор было видно, как, отдаляясь, проплыла мимо стена пирса, как кончилась она, открыв серое низкое небо, пропоротое мачтами стоявших о порту судов.

- Поплыли, - сказал Кирилл, радуясь тому, что все так ловко устроилось, что впереди его ждут хотя и неизвестно какие, но все равно перемены. Было немного тревожно и грустно, и хотелось, чтобы кто-нибудь махнул сейчас рукой с пирса.

- Лопатку проскочим, а там, считай, дома, - сказал «Бальзак». Он покрепче закрутил барашки иллюминатора, потом выволок из-под койки битком набитый баул и стал что-то искать в нем.

- Какую Лопатку? - не понял Кирилл, занятый своими мыслями.

«Бальзак» посмотрел на него, как на больного.

- Тебя, парень, что - пыльным мешком по голове стукнули? Одна здесь Лопатка!

Кирилл, вспомнивший, с чего все началось, рассмеялся.

- Ты извини меня, дядя, - сказал он, - я ведь на Востоке впервые.

- Та-ак, - помолчав, сказал «Бальзак». И поинтересовался: - Вкалывать или, может, в гости?

- Вкалывать, дядя. Наниматься еду. Говорят, у вас тут работать некому.

И тут Кирилл почувствовал, что допустил какую-то оплошность, потому что маленькие глазки «Бальзака» вдруг хищно сверкнули, а ноздри раздулись. Бросив баул, он с неожиданным проворством пересел на койку к Кириллу.

- Слушай, мил-человек, - заторопился он, - а зачем тебе наниматься? Иди ко мне!

- Это куда же? - осторожно поинтересовался Кирилл, не ожидавший такого стремительного развития событий.

- На почту. Письма возить.

- Тогда не по адресу, - сказал Кирилл. - Ты что, дядя? Какие письма? Я в море уйду!

- Дурак, - просто сказал «Бальзак». - Утонешь, как пить дать утонешь! А мне человека во как надо! В кадрах, вишь ли, был нынче. Нету, говорят, человека. На месте, говорят, подбирай. А кого подбирать, ежели нету! Человек не бревно, на дороге не валяется.

Он перевел дух, но, заметив, что его слова не производят должного действия, усилил натиск.

- Да ты в положение войди! Шумный - раз, Курбатов - два, Почтарёво - три, - стал загибать он пальцы, и Кирилл заметил, что на левой руке у него недостает трех. - Все в разных концах, и всюду Кулаков мотается, ну прямо разрывается парень. А ты - наниматься. Некуда сейчас наниматься, зима на носу.