Легенда - [27]

  На Монике было бальное платье небесно-голубого цвета. Она кружилась в саду среди тщательно ухоженных кустов и цветочных клумб. Дети, их родные и соседские, сидели, кто на траве, кто на скамейках. Мальчишки наблюдали за госпожой Штольц со снисходительными улыбками, девочки смотрели на Монику с восхищением. И Генрих тоже замер возле калитки. В этот момент он испытывал необъяснимое чувство, словно после последней встречи с родными прошли сотни лет. И снова все происходящее показалось ему невозможным. Сейчас весь этот мир с городами за защитным барьером и с обезображенной землей за пределами этих городов казался ему невозможным.

  - А что если все это только сон?..- Прошептал Генрих, закрывая глаза в надежде, что видение исчезнет, и он очнется в каком-то совершенно другом месте. Но не успел сделать и этого, потому что раздался радостный голосок дочери:

  - Папа! Папа!..- И она бросилась к нему через сад по мягкой траве под радужным облаком невесомой водяной пыли. А Моника остановилась и посмотрела на него с зовущей улыбкой. И его отравленное знанием сердце оттаяло от прикосновения ее лучистого взгляда.

  - Здравствуй, милая,- беззвучно прошептал Генрих, и Моника услышала его своим сердцем.

  А сад утонул в нестройном хоре детских голосов. И эти юные задорные голоса перекрыли величественные песнопения, растекавшиеся волнами от башен Верхнего города.

  - Как хорошо, что ты не опоздал,- Моника обняла его и прикоснулась губами к щеке.- Оброс и выглядишь усталым. Что случилось, милый?

  - Я помню каждый миг проведенный с тобой, Моника,- прошептал он ей на ухо.- Каждое мгновение, каждый свой вздох.

  - Что с тобой?- В ее бирюзовых глазах мелькнула тревога.- Если ты устал, давай останемся дома. Осенью тоже будет бал...

  - Длинные дни и короткие ночи,- прошептал Генрих, он просто не знал, что нужно говорить в такие минуты. Тяжесть знания давила на его плечи.- Как мы живем, Моника? Можно проехать сорок тысяч миль, но когда поднимешься на лифте в другой город, ты увидишь те же дома, те же звезды над головой и услышишь те же самые песни. Моника, на самом деле мы ничего не знаем и глохнем от тишины...

  - Милый, что с тобой?- Моника прижалась к нему еще крепче.

  - Я так люблю вас, но только сегодня понял это...- Генрих заставил себя улыбнуться.- Где мой блестящий фрак, где моя бабочка?..

  - Идем, все уже готово,- Моника посмотрела в его глаза. И Генриху вновь захотелось сказать ей, что они будут вместе, несмотря ни на что будут вместе, и будут счастливы. И ему стоило усилий, чтобы не сказать всего этого. Но в этот момент воздух наполнился мелодией вальса, и над городом закружилась пара в бальных нарядах. "Мы ждем вас!"- раскатился под куполом знакомый баритон.- "Мы вместе!"

  - Вместе - вместе - вместе...

  И все, кого посетило это призрачное видение между двумя вздохами гимнов, замерли и улыбнулись, словно сквозь бряцанье ангельских кольчуг и крыльев услышали малиновый звон царства небесного. И в тот же миг Генрих ощутил такой мир и покой в своем сердце и в своей раненной душе, какой может быть дарован только свыше.

  Он подхватил жену и закружился с ней по брусчатке дорожки...

  Они кружились среди сотен тысяч пар. Под потолком сияли хрустальные люстры, их свет отражался в натертых до зеркального блеска колоннах, поддерживающих мраморные своды дворца "Европа". Два раза в год здесь собирались семейные пары и влюбленные. Здесь молодые люди делали предложение руки и сердца, стены дворца помнили всех счастливцев этого мира.

  Время уже перевалило за полночь. Подходило время фейерверка, и в какой-то момент музыка стихла, и знакомый баритон произнес: "Господа, время огня!" И после его слов человек в сверкающем белоснежном костюме ударил в огромный медный гонг в глубине зала, и своды дворца медленно раскрылись, подобно лепесткам на бутоне. Публика ахнула и принялась рукоплескать. Над дворцом с оглушительным треском взорвались первые гроздья салюта. И следуя традиции, все будущие мужья встали перед возлюбленными на колено и сделали им предложение.

  - И всякий раз я не могу сдержать слез,- супруга магистра Марта прикоснулась платочком к уголкам глаз.

  - Полно тебе, милая,- Свенсон обнял ее.- Здравствуйте, Моника. Рад видеть вас. Мы с Мартой уже не в состоянии без отдыха вальсировать весь вечер. Наблюдали за балом с балюстрады. Как чувствуете себя, Генрих?

  - Великолепно,- отозвался Штольц.- Рад видеть вас, Том. Вас, Марта,- Генрих прикоснулся губами к руке супруги магистра.

  - Вы обаятельный кавалер, Генрих,- в ответ улыбнулась та.- Господа, не желаете ли вина? Составьте нам компанию, управляющий дворцом пригласил нас в свои покои.

  - С удовольствием,- Генрих взял под руку Монику, и они поднялись на балюстраду. Здесь ждал их высокий, седовласый человек.

  - Азаров,- представился он, пожимая руку Генриху.- Вениамин Азаров,- улыбнулся, прикасаясь губами к запястью Моники.- Рад видеть вас, господа. Прошу за мной.

  Покои управляющего находились в одной из четырех башен дворца.

  - К сожалению, Тирца покинула нас два года назад,- говорил Азаров, распахивая перед гостями резные двери покоев.- Жена моя была замечательным человеком. Генератор идей. Сегодня на входе ударит фонтан вина. Ее затея. А еще она хотела ввести бал для детей. В свое время я был против такого праздника. Но сейчас склонен считать ее мысль разумной. Как это ни прискорбно, но общины отдаляются. Люди разных профессий почти не встречаются друг с другом. У людей нет возможности находить точки соприкосновения. Даже сейчас в залах "Европы" члены общин держатся особняком...