Мощный взрыв больно ударил по ушам, и в меня полетела шрапнель из металлических обломков. Скрип металла оповестил, что спасательная бригада прибыла вовремя. Яркий луч осмата разрезал фюзеляж на две части и растолкал по сторонам. Как хорошо… А то я уж было подумал, что всё.
— Марк? Эй! Марк, ты живой? — сквозь звон в ушах продирался знакомый голос Хука.
— Да… — прохрипел я, пытаясь пошевелить рукой: — Всё… В порядке…
— Воу! — мой наставник, удивленно поднял седые брови, когда заглянул в небольшую яму, где сейчас лежали мои израненные телеса: — Похоже, вторую руку нам тоже придется заменить…
— Очень смешно. — усмехнулся я, сглотнув неприятный сухой комок: — Отвези меня в Бурлеск… Всё равно сегодня не смогу сесть за руль. Хочется накидаться…
— Боюсь, что тебе нельзя. — Хук, будучи бывшим штангистом и здоровяком почти под два метра ростом, несмотря на возраст поднял меня, как пушинку и положил на каталку к медикам: — Держись, малой! У тебя завтра повышение.
Малой… Я понимал, что Хуку почти в два раза больше, но всё же называть пятидесятилетнего мужика «малым» было как-то неправильно.
— Только из-за этой мысли я и держался. Честно… Мне надоела твоя старая физиономия. — усмехнулся я, чувствуя, как медики уже разрезали рукав куртки и вкололи обезболик: — Они уничтожили мою ласточку, Хук…
— Тебе сейчас не об этом надо волноваться. — тяжко вздохнув, ответил здоровяк: — Главное, что ты жив.
— Хах… Но я задал им нормальную трепку. — гордо выпятив грудь и тут же закашлявшись, произнес я: — Такого шоу давно никто не устраивал…
— Этот вертолет чуть не раздавил тебя. Если бы не помощь спасательной бригады… Как я и говорил — твоя жадность до добра не доведет. Ваш союз с Хлюпиком был ошибкой с самого начала.
— Ой, Папуль… Не начинай! — улыбнулся я. Дело в том, что за размеры и заботливый характер, моего наставника за глаза называли Большим папочкой, а некоторые даже Папулей.
— Как только встанешь на ноги — я тебе так мощно втащу, что придется не только руку, но ещё и все зубы менять. Ты понял? — вот сейчас Хук выглядел максимально серьёзным. Всё так же воспринимал меня, как мальчонку и пытался воспитывать. А с моим вспыльчивым характером подобное никак не вязалось… Ещё с первой жизни в наследство передались идиотская гордость и убеждение, что правда всегда на моей стороне. Это глупо, но таким уж меня воспитали. Поэтому я всегда удивлялся терпению громадного учителя. Проведя двумя пальцами по пушистым седым усам, Хук всем своим видом дал понять, что совсем скоро нас ждёт очень серьезный разговор. А это дело он любил!
Как только двери машины скорой помощи закрылись, я облегченно выдохнул. Всё что угодно, только не нарекания Папули сразу после происшествия. Хук был строг, но быстро отходил. Поэтому, когда меня залатают, есть очень большая вероятность, что он будет добрее. Хотя бы на чуть-чуть…
Тем временем медики, что суетились вокруг меня, уже подготовили пистолет-шприц с ярко-фиолетовой ампулой.
— Ох, только не это! — запротестовал я.
— Что не так? — удивилась женщина-анестезиолог, брызнув на место будущего укола немного антисептика.
— Невелир! Меня на пол сола срубит…
Довольно жесткий транквилизатор с названием, немного отдающим скандинавской мифологией, использовался военными врачами только в самых хреновых случаях. И я был сильно не уверен, что сейчас именно такой.
— Всё будет хорошо. Главное — не сомневайтесь в нашей компетентности. — широко улыбнувшись, ответила женщина, и ввела отраву мне прямо в вену. Ох, что потом началось! Адская боль, как будто по всей моей кровеносной системе запустили соль, выжигая тело изнутри. В глазах начало пульсировать, а разум постепенно уходил во мрак. Вот и всё… Боль ушла, а я, как будто перенесся в небытие.
Здесь не было снов или галлюциногенных видений. Просто абсолютное ничто, с едва заметными всполохами мыслей и воспоминаний.
Хронометрия на Марсе отличалась. Начнем с того, что местный день тут назывался солом, и по земным меркам он длился 24 часа 40 минут, то есть на 2,7 % дольше. Конечно же, никто не переделывал циферблаты. Просто механизмы настроили так, что они показывали секунды, минуты и часы как раз с учетом этих 2,7 %. Сперва немного путаешься, но потом привыкаешь.
Так вот, пока работает медицинский модуль, Невилир будет сдерживать моё сознание несколько часов, и даже удлиненные сутки тут не помогут. А это значит, что на ужин я не успею… Маруся опять будет дуться.
Очнувшись, я почувствовал, как тело неистово ныло, а в голове творился полнейший кошмар. Мысли спутались, а я всё никак не мог прийти в себя.
— Марк Сэведж! — грозно произнесла женщина средних лет и бросила на меня гневный взгляд. Спешу представить — Профессор Элеонора Ландышева, и по совместительству мой психолог из кадетского корпуса. Подобные специалисты вели оперативников Отдела начиная с выпускного курса и заканчивая пенсией.
Но мне всегда не нравились психологи. Они заставляют вспоминать самое сокровенное и роются в очень мерзких уголках человеческого разума.
И возвращаясь к Элеоноре, я мог сказать, что это крайне неприятная личность, которая клешнями вырывала из тебя самые жуткие секреты. Правда, как я уже говорил, характер у меня мерзкий, поэтому мы с ней так и не смогли найти общий язык.
