Ледышка-Шарлотта - [26]

Кэмерон взглянул на меня.

— Как-то раз я видел другую его картину. Он её не продал галерее. Думаю, что он не хотел, чтобы и я её видел. Мы никогда не говорили об этом — и я знаю, что Пайпер никогда не видела. Она снова была его натурщицей. Он опять рисовал русалку. Но вместо того, чтобы просто сидеть на камнях на этот раз русалка утаскивала на дно человека. Она его топила, и у неё было такое выражение лица… голодное и счастливое — она была похожа на чудовище.

Я ничего не сказала. Мне почему-то не очень верилось в существование этой картины.

— Он не хотел бы услышать это от меня, — продолжил свой рассказ Кэмерон, говоря скорее себе, — но когда я увидел эту картину, то подумал, что он должно быть… по крайней мере, догадывается. Где-то в глубине души… — Он снова взглянул на меня и договорил: — не могу поверить, что вел себя так по-идиотски этим утром. Я сыграл ей на руку, обвиняя ее в случившемся с Лилиас. С тех самых пор, как ты приехала, именно этого ей и хотелось — выставить меня в неприглядном свете, чтобы я казался опасным.

— Зачем ей это? — спросила я.

Кэмерон снова перевел взгляд на картину.

— Пайпер двулична. Пока она показывает тебе только одну свою личину, но очень скоро продемонстрирует и другую. Ей нравится, когда люди это видят, потому что она просто обожает шокировать. Ты должна быть осторожна.

— О чем ты говоришь? — спросила я, начиная раздражаться. — Пайпер все время со мной мила, с самого начала моего приезда. Она изо всех сил старается, чтобы я почувствовала себя здесь как дома.

— Пайпер… не такая как ты думаешь, — сказал Кэмерон осторожным тоном. — Ты не должна принимать её ангельское личико за чистую монету. — Он помолчал, а потом медленно проговорил: — Я знаю, как это выглядело сегодня утром, моя реакция за завтраком. Но ты должна знать, что отношения между мной и Пайпер… все сложно.

— Это не оправдывает твое нападение на неё, — сказала я. — Это вообще не объясняет физической расправы над кем бы то ни было.

Кэмерон резко повернулся ко мне.

— Ах, ты об этом, — сказал он, — ну знаешь, бывает так, что порой это необходимо.

Я просто покачала головой. Я непроизвольно подумала о Джее. За все годы общения с ним, я ни разу не видела, чтобы он на кого-то набрасывался. Я никогда не видела, чтобы он вел себя жестоко по отношению к кому-то, никогда не чувствовала, что его кто-то боялся. Он был выше этого и лучше Кэмерона.

— А мы можем вернуться домой? — спросила я. — Я, правда, больше совсем не хочу говорить о Пайпер.

Я думала, он разозлится, но он только вздохнул и сказал:

— Конечно, Софи, мы можем вернуться. Как пожелаешь.

Мы вышли в фойе, забрали Лилиас и вернулись домой.

Глава Восьмая

— На мне будет плащ из шелка,

Ведь он на подкладке, да — да,

И шарфик изящный и тонкий,

И не страшна мне зима.

Когда мы вернулись, Кэмерон и Лилиас сразу же пошли наверх, и я, было, двинулась за ними следом, но Кэмерон развернулся на полдороге и сказал:

— Если ты все еще не веришь в мои слова про ту картину, то почему бы тебе не зайти в мастерскую моего отца и не поздороваться с ним? Взгляни сама над чем он работает последние пару дней.

И прежде чем я успела ответить, он развернулся и пошел дальше. Я постояла какое-то время, решая как быть, а потом решила все-таки сходить и проверить все самой. Я едва видела дядю с тех пор, как приехала, а по-настоящему мы общались только раз, когда он забирал меня с парома. Я направилась прямиком в мастерскую и постучала в дверь.

Когда мне разрешили войти, я оказалась в светлой просторной комнате, которая пропахла красками и растворителем. Дядя Джеймс сидел за мольбертом в углу с закатанными рукавами, и он был удивлен, увидев меня, словно он уже позабыл, что я живу с ними.

— О, Софи, — сказал он. — Здравствуй. Уже вернулись?

— Мы только что приехали. Кэмерон показал мне несколько ваших картин в картинной галерее. Я нашла их прекрасными.

— Спасибо.

— Вы рисуете Пайпер? Можно взглянуть?

Я сделала шаг вперед, но он тут же вскочил и загородил мне дорогу к мольберту. А затем, словно спохватившись, он рассмеялся, но это выглядело натужно.

— Извини, — сказал он. — Это все заморочки художников. Не люблю, когда кто-то смотрит мои незавершенные картины. Уверен, ты понимаешь. Ну, и как вы съездили в город? Надеюсь, Кэмерон был вежливым?

— На самом деле, все были вежливыми.

— Уверен, Пайпер тебе сейчас будет очень рада, — сказал дядя. Я заметила, что он по-прежнему держал кисть, с масляной сине-зеленой краской на кончике в руке. Большая капля краски сорвалась и плюхнулась на пол, но дядя будто ничего и не заметил. — Хорошо, что у неё есть кто-то, её возраста. Мы тут словно в изоляции.

— Ей, наверное, было тяжело потерять Ребекку вот так, — сказала я.

— Тяжело… да. Да, это было тяжело, — говоря это, дядя Джеймс смотрел сквозь меня, а не на меня. Как тогда на пароме. — Тяжело для всех нас. — Он снова сосредоточил взгляд на мне и улыбнулся: — Полагаю, у всех семей есть хорошие и трудные времена. Мы ничем не отличаемся от них.

М-да, это еще мягко сказано, подумала я, но вслух ничего не сказала.

— Нам через многое пришлось пройти, но сейчас мы в порядке, — добавил он. — Я знаю, что ты единственный ребенок в семье, поэтому мы тебе кажемся довольно странными. Наверное, ты обратила внимание, что Пайпер и Кэмерон слегка… в общем, бывает, что они не ладят. Но в целом они друзья. Это просто нормальное соперничество. Мы с твоей мамой были такими же в их возрасте.