Ледяной плен - [12]

Грызущая гриб Лера улыбнулась, наблюдая, как дядя Миша даже зажмурился от воспоминаний. Вкус у местного печива был не ах. Слепленное из кислого теста, замешанное на грибах и щепотке водянистых злаков неопределенного сорта, оно и хлебом-то именовалось только все из той же ностальгии.

— Симфонь, однозначно! — кивнул охотник, снова с аппетитом вгрызаясь в пористую сдобу.

Неожиданно что-то вспомнив, он запустил пятерню в рюкзак, доставая оттуда помятую банку консервов без этикетки.

— Будешь?

— Опять со-ба-чьи? — Лера брезгливо наморщила носик, вспомнив название хвостато-лохматого животного, которое когда-то видела на картинке. — Бе-е-е! Как это вообще есть можно?

— Ну, извините. Тоже мне, привереда нашлась. Для животных, между прочим, некоторые комбинаты жраку только из лучших продуктов делали.

— Вот именно — некоторые. Фу!

— А для меня мелочь, а приятно, — охотник невозмутимо подкинул банку в руке. — В теперешние времена жировать не приходится, а тут — какое-никакое мясо. Ха! Раньше животину кормили, а теперь сами с удовольствием лопаем!

— Говорите за себя, — Лера брезгливо повела плечами.

— Я и говорю, — невозмутимо согласился Батон, но банку в рюкзак все-таки спрятал. — Очень даже ничего, особенно если по хлебушку размазать.

— Почему вы его так сильно любите?

— Знаешь, как на Руси в старину говаривали: «Хлеб — всему голова».

— В смысле? — покончив с очередным корешком, Лера облизнула кончик большого пальца.

— Хлеб на стол, так и стол престол, а хлеба ни куска — и стол — доска, — замысловато ответил Батон и усмехнулся, увидев округлившиеся глаза девушки. — Пословица такая. Никуда нам, славянам, без него. Даже сейчас вон мастерим потихоньку.

Лера за это и любила дядю Мишу. За странные и замысловатые словечки, за умение вкусно рассказывать. С ним всегда было интересно.

— А вот…

— Тихо, — неожиданно шикнул охотник, подняв руку и перестав жевать.

— Я ничего не слышу, — через несколько мгновений, проведенных в тягучей вечерней тишине, все-таки решилась прошептать Лера.

— То-то и оно. Подранок наш замолчал чего-то, — отложив еду, Батон приник к прицелу винтовки.

Сообразив, что башню действительно окружила тягучая вечерняя тишина, Лера кинула недоеденный гриб в мешочек и поспешно спрятала его в рюкзаке.

— Что он там, дуба дал, что ли? — бормотал не отрывающийся от окуляра Батон, медленно шаря по расстилающимся зарослям травы стволом СВД. — Я ж только жилы подрезал…

— Видите его? — чувствуя, как внизу живота все привычно сжимается в преддверии охоты, прошептала девушка.

— Не-а. Трава высоченная. Или сбежал? В старину волки, пойманные в капкан, даже лапы себе отгрызали, так жить хотелось. Но мы бы услышали тогда. Слушай, ты посиди, я на разведку схожу.

— Я боюсь! — засуетилась девушка. — Можно с вами?

— Сиди, говорю. Ствол взяла?

— Конечно, — Лера проверила кобуру на бедре, в которой дожидался своего часа старенький «Макаров».

— В случае чего дашь одиночный. Только в окно стреляй. Я быстро, — охотник напялил противогаз и, перехватив винтовку, застучал сапогами, быстро спускаясь по лестнице.

Оставшись одна, Лера испуганным зверьком вжалась в стену, сжимая в руке вытащенный из кобуры пистолет. Вскоре она услышала, как внизу скрипнула дверь.

Ступив на влажную землю, Батон скинул винтовку с плеча и медленно пошел к тому месту, где был оставлен подранок, фалдами плаща стряхивая на землю обильную пыльцу с мерцающих бутонов цветов. Вокруг царила напряженная тишина. Лишь изредка чавкала упруго проминающаяся под подошвами сырая болотистая земля. Через несколько метров, раздвинув стволом винтовки высокие побеги, Батон вступил в заросли травы.

От лежащего посреди полянки теленка осталась только задняя часть туловища. Встав на одно колено, охотник оглядел нетронутую ловушку и тихо выматерился. Неведомый противник оказался хитрее.

— Объегорила, тварь! — с досадой огляделся Батон.

Кольнуло неприятное ощущение… Будто, выйдя на полянку, он и сам в свою очередь купился — и теперь ловушка расставлена не на неведомую тварь, а на него самого, а тварь эта наблюдает за ним из засады, как сам он наблюдал за поляной несколько минут назад… Будто теперь он не охотник, а дичь, и сам сейчас попался на свою приманку.

В стороне зашуршала трава, и в алеющее небо с испуганным клекотом брызнула стайка какой-то крылатой нечисти.

И вдруг он услышал.

Где-то неподалеку заплакал ребенок. Тоненько, с жалобными всхлипами. Жуткий, леденящий кровь звук, которому давно не было места в этом радиационном пекле.

Оставшаяся в маяке Лера почувствовала, как между лопаток лизнул ее зловещий холодок. Такой плач она слышала в бункере у соседей за стенкой. Плач человеческого существа, которого не могло быть здесь.

— Хозяйка пожаловала, — Батон медленно встал, не спуская глаз с неподвижной травы.

Знать бы, куда стрелять…

Не вяжущийся с ситуацией жалобный плач пугал и мешал охотнику сосредоточиться. Струящийся со лба пот заливал глаза, ухудшая и без того ограниченный линзами противогаза обзор. Еще раз оглядев землю вокруг ловушки, Батон увидел кровавый след на покрывавшем поляну мшистом ковре, уходящий в заросли травы. В следующее мгновение он с удивлением почувствовал, как в голову, отгоняя прочие мысли, с легкостью проникает что-то иное и невесомое. Еле уловимое. Ноги сами понесли вдоль кромки перепачканного бурой кровью мха. Ощущение было неприятное и никогда ранее не испытываемое, словно его телом сейчас управлял кто-то другой.