Ледяной фонтан - [4]

   – Молодой человек! – словно сквозь сон Сашка услышал теплый голос, мягкий спокойный бас, – молодой человек!

   Парень, резко затормозив, неловко грохнулся в снег, правое колено пронзила острая боль. Сашка вскрикнул и, стиснув зубы, обернулся на голос. На старой резной лавочке сидели самые странные посетители парка: солидный джентльмен в белом и длинноволосый красавец в черном плаще рядом со своей непослушной тенью.

   «Наверное, время спросить хотят, – подумал Санька, потянувшись к карману с телефоном, – у них что, нет мобильников?»

   – Парень! – окликнул черный в третий раз, довольная ухмылка забегала по его лицу, – скажи мне, пожалуйста, а для чего ты живешь?

   Сашка остановился, как вкопанный. Наверное, ослышался. Круглые от удивления огромные серые глаза беспомощно захлопали длинным ресницами, рот сам собой открылся. Да знал бы этот дерзкий незнакомец, какую жестокую шутку он сейчас сыграл! Сашка уже пять минут стоял на краю пропасти, и сейчас его резко толкнули вперед.

   – Твой балл окончен,

   И залы пусты!

   Она смеется,

   Но рядом не ты!

   Слезы навернулись на Сашкины глаза, перед ним ярко вспыхнули огни катка, довольная Машка и тот, кто держит ее сейчас за руку в варежке, которую он ей когда-то подарил. Но как смеет этот незнакомец смеяться, когда нужно плакать? Петь, когда нужно кричать?

   Сашка стиснул зубы, в нем все кипело от обиды и злости. Молниеносно он вскочил на ноги, загреб окоченевшими руками горсть снега и что есть силы запустил в обидчика. Снежок угодил в то место, где сидела не менее нахальная тень незнакомца. Та резко отскочила, погрозив парню кулаком.

   – Я спятил! – прошептал Санек, пятясь назад и не сводя глаз с негодующей тени, – я просто сошел с ума!

   – Не обращай внимания на моего едкого компаньона. Он просто тебе завидует, – на этот раз заговорил незнакомец в белом, более старший и мудрый, – просто иди дальшеи никуда никогда не сворачивай.

   От его теплого голоса у Саньки словно камень с души свалился, с надеждой и благодарностью он взглянул в эти добрые ярко-голубые глаза.

   – Завидует? Мне? – промямлил парень, глядя на черного, как на сумасшедшего, – вы что, пьяны?

   Тут черная тень принялась лихорадочно крутить у виска пальцем. Санька вздрогнул и бросился бежать, что есть мочи, не разбирая дороги, куда глаза глядят.

   Через десяток метров, Сашка все-таки обернулся: белый сидел, не шелохнувшись, черный на прощание с издевкой поднял шляпу, а тень изо всех сил махала ему рукой. Сашка зажмурил глаза и бросился вперед, расталкивая перед собой отдыхающих.

   – Ты думаешь, у него осталась надежда? – с самодовольной ухмылкой повернулся Домианос к своему компаньону, – признайся, Адонис, тебе бы было скучно без меня, правда?

   – Забавно видеть твое бессилие перед любовью смертных, – улыбнулся ему джентльмен в белом, – вот уже вечность, Домианос, как она обходит твое черное сердце стороной.

   – Увы, лучше быть демоном страсти, чем ангелом скорби! – черные глаза вспыхнули огнем, словно два раскаленных уголька, – на Земле нет любви! Вон видишь ту пару? Что у них общего? Квартира! А вон у тех? О, он у нее за сегодня третий! А вон тому просто с той удобно. Через месяц женятся, через два разойдутся. Какая любовь? Зачем она здесь? У смертных есть деньги! На них можно купить не только черные капроновые шарфики!

   – Они бы не выжили, если бы ее не было среди них.

   – Я потратил этот прекрасный вечер, слушая твои детские доводы. И я снова убедился, что среди смертных ее нет – есть азарт, есть похоть, есть страсть! – он почти перешел на крик, послушная тень отчаянно кивала головой по три раза после каждого слова хозяина, – а помнишь первых с шарфиком, да? Это симбиоз двадцать первого века: он оплачивает ее красоту для повышения самооценки! В этом парке нет ни одной настоящей пары!

   – Сашка любил ее по-настоящему, – спокойным тоном отвечал джентльмен в белом, – это тебя злит.

   – Ни капли! Он уже за это сполна заплатил! – рассмеялся черный, глядя, как его собственная тень радостно прыгает вокруг места, где только что лежал несчастный сероглазый парень в красной пожившей толстовке. Домианос, резко встав, подошел к тени и быстро принялся разгребать свежий снег черными кожаными перчатками: на утоптанной тропинке блестела крохотная хрустальная стрела. Он быстро схватил ее и подошел к своему печальному соседу. Адонис огорченно покачал седой головой и, не сводя с крошечной сверкающей стрелы печального взгляда, машинально протянул к ней руку.– Нет, нет! Куда? – ухмыльнулся Домианос, отдергивая руку со стрелой, и быстро спрятал свою находку в складках кожаного плаща, – она из разбитого сердца! Значит, теперь она навсегда моя!

   Сашка летел, не разбирая дороги, сквозь кусты и сугробы напрямую к центральному выходу парка. Парень не видел перед собой ничего, кроме противной ухмылки двух черных глаз, слыша лишь свое тяжелое дыхание и барабанную дробь пульса в висках.

   – Твой бал окончен… И залы пусты… Она смеется, что рядом не ты… Иди прямо и не сворачивай! – словно сломанная пластинка заела в его лохматой голове.