Ледяной ад - [36]

Отразившись от какой-то поверхности, блеснул далекий свет.

— Каждый переживает несчастье по-своему, — продолжала Ди, следя за пляшущим огоньком. — Джек ищет уединение. Порой он выходит наружу без полярного костюма — в национальной меховой одежде и крагах. Джек переносит холод гораздо легче, чем мы. Когда спрашиваешь его о причине отлучек, он говорит, что скучает по дому.

— Мне жаль, — произнесла Хэнли. У нее никогда не получалось утешать страждущих, и с годами она пришла к выводу, что лучше всего сказать пару самых простых слов. Все остальное в ее устах звучало как-то фальшиво.

— Спасибо. Как насчет ужина?

— Я умираю от голода!

Ди улыбнулась и повела Джесси в просторную столовую. В центре зала красовались вишневые ветви, помещенные в стальной цилиндр, придавленный к полу камнями. Ветки давно отцвели, но людям не хотелось избавляться от единственного «дерева» на тысячи миль вокруг.

Выбор блюд поражал разнообразием. Меню было написано на трех табличках, как в старомодном вагоне-ресторане, обслуживающем посетителей и днем и ночью. Хэнли выбрала овощной суп, салат из свежей зелени, выращиваемой гидропонным способом в садоводческой лаборатории станции, и печенье с арахисовым маслом.

В столовую вошла группа ученых. По их певучему языку Хэнли решила, что это скандинавы.

— Шведы? — предположила она.

— Норвежцы, — поправила Ди. — У нас работают люди из более чем дюжины стран.

— А ты откуда родом? Не могу точно определить, что у тебя за акцент.

— Я из Голландии. Но я давно покинула родину. Теперь чувствую себя скорее канадкой, нежели нидерландкой.

Ужин оказался превосходным, Хэнли уплетала заказанное за обе щеки. В этот час большинство столиков пустовало. В это время обычно питались ученые, несущие ночную вахту, обслуживающий персонал и несчастные жертвы бессонницы. В противоположном конце столовой, у сводчатого окна, компания японцев оживленно обсуждала эндотелиальные клетки, угощаясь черепашьими яйцами, манго и сливами вонгаи. Хэнли заметила флажок с восходящим солнцем на их столике. За соседним столиком, с немецким флажком, двое мужчин сравнивали однокамерные легкие птиц и рептилий. Афиша на стене напротив Хэнли рекламировала «Балконвиль» в исполнении «Актеров Полярной шапки»; другая афиша приглашала посетить костюмированную в стиле «кошки» вечеринку — ежегодный бал мехов.

Ди кивнула в сторону японцев:

— Завершение гулянки. Сначала вихревые ванны, потом заплыв, горячий душ и наконец саке. По четвергам наступает очередь шведов: массаж и плавание. В ближайшее воскресенье прием у немцев, хотя они начали скупиться на пиво из своих запасов с тех пор, как принимали австралийцев две недели назад… Чтобы жизнь продолжалась, необходимо общение. Социальный аспект — это очень важно.

Хэнли закончила есть, когда послышался негромкий перезвон часов.

Полночь, — сказала Ди. — Пожалуй, пора идти в кабинет к Маккензи.

Точно. Только прежде введи меня, пожалуйста, в курс дела. Кто делал вскрытие тел?

— Доктор Ингрид Крюгер, специалист по гипотермии. Ей было очень тяжело. — В голосе Ди прозвучало то ли сочувствие, то ли осуждение. — Если бы Ингрид знала, что прилетишь ты, она бы не стала этим заниматься. Анни была ее подругой. Но Ингрид сама вызвалась и провела оба вскрытия.

— Оба?

— Российские представители получили из Москвы запрет на вскрытие Минскова. В случае же Алекса аутопсия не понадобилась. Причина смерти очевидна — переохлаждение организма.

— А как в разгар суматохи умудрилась уехать русская?

— Лидия? Русские доставляют и забирают своих ученых подводными лодками. Они должны были забрать Тараканову, прежде чем затянется полынья. Поначалу Лидия говорила, что хочет продлить пребывание на станции, потом стала мечтать о том, чтобы поскорее отсюда выбраться. Год для первого раза — очень много.

— Доктор Крюгер не делала после вскрытия посевов на питательную среду?

— Нет. Она лишь взяла образцы, ты, наверное, видела снимки. Как только из Оттавы сказали, что к нам летит специалист, мы прекратили исследования. Сказать по правде, по мере погружения в материал… нас просто охватывал ужас.

ГЛАВА 13

После полутора часов отдыха и десятиминутного совещания началось второе погружение. Учитывая сложность работ, троих водолазов послали разбираться с траулером, привязанным к корме лодки и плавающим где-то вверху; четвертый направился прямиком к реактору.

Трое ныряльщиков прицепили моторизованную лебедку к палубе «Владивостока», потом подтянули СБ-4 вниз, на уровень пятисот метров, и надежно закрепили. Сержанту Орловскому прежде не приходилось управлять подобной машиной для раскопок, хотя два двигателя и два независимых пропеллера напоминали принцип устройства десантного катера БМК-150.

Подойдя к бортовому иллюминатору СБ-4, водолаз прижал к стеклу лицевую пластину шлема и поднес лампу. На него глянуло лицо, похожее на остальные: еще один моряк с пустыми глазницами. Орловский издал стон, который под влиянием маски и пузырьков воздуха оказался похожим на музыкальную фразу.

Изучив лицо плавающего трупа на телеэкране, старший военврач предположил, что мягкие ткани глаз повреждены в результате давления водных масс, ворвавшихся во «Владивосток». «Весьма избирательно», — съязвил Орловский мультяшным голосом. СБ-4 был цел, а его рулевого постигла та же участь, что и членов экипажа «Владивостока». Он был ослеплен и уничтожен — вот только чем?