Ледяной ад - [8]

Погребение Мартина Лефера и Грандье происходило в один день и час, в присутствии множества народа. У первого не было родных, одна ключница шла за гробом. А останки второго сопровождали сын и дочь, оставшиеся сиротами без всяких средств к существованию. Сын, едва достигший шестнадцатилетнего возраста, воспитывался в Парижском лицее и теперь шел за гробом с измученным лицом, задыхаясь от рыданий. Дочь была на два года старше. Она машинально двигалась за процессией, вся закутанная крепом, и никак не могла поверить, что обожаемый ею отец и лежащее человеческое тело с простреленным черепом — одно и то же.

По окончании печальной церемонии, когда посторонние разошлись, сироты также покинули могилу. Молодая девушка сказала несколько слов брату, на которые он ответил кивком головы, потом взяла его под руку, и они направились не на виллу Кармен, а в город и, к удивлению всех, вошли в дом Леона Фортена.

Убитые стыдом и горем, старики безмолвно ответили на их поклон.

Девушка медленным движением руки подняла вуаль и сказала:

— Я — Марта Грандье, а это — мой брат Жан!

Старый Фортен-отец не нашелся, что ответить, но жена его, тронутая неподдельной симпатией, сквозившей в прекрасных глазах гостьи, взволнованно произнесла:

— Мадемуазель Грандье!.. Вы!.. Вы здесь!..

— Ваш сын, Леон… месье Леон… обвинен в ужасном преступлении… но он невиновен… я знаю… уверена… И вот, когда все его проклинают и отворачиваются от вас, мы пришли сюда… с разбитым сердцем… но с надеждой, что спасем Леона!

При этих звучавших из глубины души словах у старушки покатились слезы из глаз:

— Невиновен!.. О да, невиновен!

Она бросилась к молодой девушке и крепко, до боли, сжала ее в объятиях.

— Вы считаете моего сына, моего Леона невиновным! Вы его знаете, не правда ли?

— Совсем немного! — отвечала мадемуазель Грандье, милое личико которой озарилось улыбкой. Она замолкла на несколько секунд, покраснела и продолжала с достоинством:

— Каждый день и с давних уже пор… он клал на решетку, идущую вокруг нашей виллы, маленький букет из простых лесных цветов. Эти цветы предназначались мне. Я принимала их, потому что сын ваш был так скромен, так почтителен. Мы ни разу не обменялись даже словом, и я не знала его имени до тех пор, пока он не пришел к отцу по делу. Теперь на нас обрушилось несчастье… Отец завещал нам отомстить за себя.

— И мы отомстим! — звонко воскликнул юноша.

— Наше мщение и оправдание вашего сына тесно связаны друг с другом, — продолжала мадемуазель Грандье, — и, следовательно, они будут единой целью нашей жизни! Не так ли, Жан?

— Да, Марта!

Такая решимость этих детей, совершенно не ведающих еще жизни, не имеющих поддержки ни дружеской, ни материальной, была поистине трогательна. Впрочем, какова бы ни была их слабость, они все-таки обладали той верой в себя, которая всегда оборачивается силой, сдвигающей горы.

Вид этих прекрасных молодых людей вызывал в стариках Фортенах добрые чувства и зарождал в их сердцах луч надежды.

Выше среднего роста, скорее даже высокая, Марта Грандье не походила на девушек-куколок из высшего общества. Грациозный, но крепкий стан ее обнаруживал здоровье. Ее густые волнистые белокурые волосы составляли очаровательный контраст с большими глазами, вспыхивавшими по временам черным огнем. Изящный нос с трепещущими ноздрями указывал на пылкость характера, а резко очерченный подбородок обнаруживал вдумчивость и склонность к размышлениям. В общем, это было странное, но пленительное лицо, в котором отражались кротость и энергия, нежность и решительность.

Брат был похож на сестру, несмотря на свои темные волосы и голубые глаза.

Они охотно воспользовались приглашением супругов Фортен присесть, тем более что на вилле Кармен их ждали одиночество, горькие воспоминания и печальные дела. Предстояло определить оставшиеся средства, отпустить слуг и установить новый порядок жизни. Видя неопытность молодой девушки, госпожа Фортен предложила ей свои услуги.

— В хозяйстве много встретится затруднений и мелочей, о которых вы не имеете понятия! Не отнимайте у меня удовольствия служить вам. О, не говорите «нет!», — произнесла она.

— Соглашаюсь с радостью, с благодарностью!

— Так едем. Чем скорее, тем лучше.

Все трое покинули старика Фортена.

Мирное посещение детьми убитого родителей убийцы произвело на обитателей Мезон-Лафита огромное впечатление. Когда же маленькая группа дружно двинулась к вилле Кармен, соседи стариков от удивления раскрыли рты и замерли, как будто пораженные столбняком. На вилле в это время находились мировой судья и следователь со своими письмоводителями. Первый прямо обратился к Марте и Жану Грандье и сообщил, что накануне смерти отец объявил их совершеннолетними. Согласно закону, господин Грандье сделал заявление судье в присутствии письмоводителя, и — по 477-му параграфу Свода гражданских законов — этого совершенно достаточно, чтобы получить право обходиться без опеки. Тут следователь, ведущий дело, прервал объяснения своего коллеги и пригласил молодых людей на беседу в кабинет отца.

— Знаете ли вы, кто эта женщина, прибывшая с вами сюда? — спросил он их.