Ледяное озеро - [16]

— Люси, неужели это ты? — не веря глазам, спросил Стетлер и сел на стул.

— Ага.

— Господи! От тебя лучше держаться подальше. Это тебя что, снимали во время событий в Оке?

В начале 1990-х годов стычки между полицией и ее народом переросли в открытое столкновение. Расположенный рядом с ее резервацией городок под названием Ока беспечно решил расширить границы муниципального поля для гольфа. Землю, на которую посягнули городские власти, могавки считали своей, и, кроме того, на спорной территории, по словам индейцев, находились их древние священные захоронения — классический пример конфликта. Белые не без издевки высмеяли известие о том, что на этой земле было древнее кладбище, наплевательски отнеслись к достигнутым когда-то договоренностям, одновременно превознося гольф и защищая право каждого человека ударить клюшкой по мячу. Могавки вспомнили о своих вековых обидах, заняли в сосновых лесах оборону и выставили посты на дорогах. Их решила разогнать провинциальная полиция. В стычке был убит один полицейский, а остальные разбежались как напуганные зайцы. Тогда против индейцев были направлены армейские подразделения, и противостояние между до зубов вооруженными индейцами и солдатами с примкнутыми штыками приковывало внимание западного мира на протяжении нескольких недель. В конце концов спокойствие было восстановлено. Могавки сохранили свое кладбище, хотя некоторым из них пришлось отсидеть срок.

— Конфликт в Оке… прошлые выходные, — как-то странно проговорила Люси. — Теперь уж всего не упомнишь. Я перевернула так много патрульных машин, что со счета сбилась.

— А я-то думал, это у меня рыльце в пуху.

Девушка улыбнулась. Парень ей явно нравился.

— Слушай, у тебя есть шанс получить постоянную работу.

— Ты не шутишь? Где?

— Не здесь. Потом об этом поговорим. На той неделе я тебе постараюсь устроить встречу с президентом другой компании, это наши партнеры. Он себе подыскивает человека, может быть, ты ему подойдешь.

— Почему только «может быть»? — спросил Стетлер.

Люси чуть вздернула подбородок.

— Во-первых, тебе надо пережить эти выходные. Я беру тебя в качестве испытуемого. Если все с тобой будет в порядке, ничего не натворишь и вести себя будешь хорошо, я тебе организую собеседование.

— Отлично, Люси. Спасибо тебе.

— На выходные ты меня благодарить не будешь. В перерывах между приступами поноса тебя будет так рвать, что мало не покажется.

— Да ну?

— Не строй себе иллюзий.

Энди чуть кивнул, как бы соглашаясь с поставленными условиями, и снова улыбнулся ей змеем-искусителем.

— Ты думаешь, это сильно отличается от моих обычных выходных?

* * *

В то утро Эндрю Стетлер уходил от здания «Хиллер-Ларджент Глобал» пешком, что само по себе было неудивительно, потому что подавляющее большинство испытуемых приезжали туда и уезжали на общественном транспорте или приходили и уходили на своих двоих. Лишь немногих доставляли туда машины, причем обычно это были проржавевшие развалюхи с отваливающимися глушителями. Исключительным отбытие Стетлера можно было считать потому, что, пройдя несколько кварталов и трижды свернув за угол, он остановился, оглянулся по сторонам, потом открыл своим ключом дверцу «олдсмобиля» последней марки и сел за руль.

Не менее удивительным было и то, что приехал он на своей машине к собственному дому. Эндрю Стетлер жил на втором этаже двухэтажного дома в густонаселенном северном квартале, а первый этаж, соединенный со вторым внутренней лестницей, сдавал своей матери. Он брал с нее ровно ту сумму, которую выплачивал ей на содержание, но, с уважением относясь к налоговому законодательству, они с матерью неукоснительно соблюдали ритуал выписки и депонирования чеков за арендную плату.

Дома Энди снял с себя выгоревшую бесформенную одежду, в которой ходил на собеседование, развязал шнурки рабочих ботинок и бросил в кучу тряпья старые джинсы. Потом надел свежую выглаженную сорочку и брюки с тщательно отутюженными складками. Именно в это время процесс переодевания был прерван стуком в дверь.

Два удара, пауза, еще два удара, вторая пауза, и один заключительный удар.

Как всегда, секретный код.

Единственное, что его раздражало в жизни с матерью, была ее надоедливая привычка заявляться к нему, как только он возвращался домой. Многочисленные жалобы и просьбы привели лишь к тому, что она стала появляться на несколько минут позже, но избавиться от привычки подниматься по лестнице и заводить с ним на полчаса разговор она так и не смогла.

— Привет, мам.

— Энди, ты сегодня так рано встал утром!

— Так было надо, мам.

— Куда же ты ездил?

— По делам, мам.

— Ну, это я так, чтобы поддержать беседу.

Она все дальше продвигалась по квартире, все разглядывая, что-то вынюхивая, видно, ей очень хотелось выяснить, один он дома или нет.

— Ты, мам, сама меня научила быть скрытным. Так что теперь пеняй на себя.

— Скрытность хороша, когда речь идет о секретах, Энди. Не надо быть скрытным просто ради скрытности.

Его мать никогда не была крупной женщиной, а теперь она понемногу усыхала. Энди даже как-то подумалось, что в один прекрасный день она усохнет до такой степени, что он сможет ее найти среди бесчисленных покрывал и подушек, только когда мать с ним заговорит. Дома она обычно набрасывала на ночную рубашку халат и только в тех случаях, когда приглашала гостей, одевалась по-человечески. Миссис Стетлер была поклонницей оккультизма; раньше, когда сын был еще маленьким, она состояла членом духовной секты. Все его детство прошло под знаком секретных стуков в дверь, закодированных телефонных звонков, резких движений среди ночи и сурового запрета приводить в дом незнакомых людей. Все эти привычки он впитал с молоком матери почти в прямом смысле слова. Ему ничего не стоило вести двойную или даже тройную жизнь, а врать он привык с такой же легкостью, с какой дышал. Дожив до старческого слабоумия, миссис Стетлер ограничила себя гаданием по картам Tapo и редкими сеансами спиритизма в полночь. Подруги воспринимали ее как слегка взбалмошную безвредную старушку, но теперь покров тайны стал окутывать жизнь ее сына. Даже она не знала, чем он занимается, как зарабатывает себе на жизнь и сумел ли он в ней чего-нибудь достичь.