Ледяная тюрьма - [85]

Пит согласно кивнул.

Правда, продвигаться дальше они все равно пока не решались, — а вдруг русским вздумается запустить еще одну торпеду?

А пройди они в пещеру подальше вместе с приемопередатчиком, и если в это время русские снова выстрелят в лед, то сотрясение повалит не слишком надежные своды, и Пит с Харри или погибнут под обломками, или окажутся погребенными заживо.

Злющий коварный ветер, толкавший в спины, набрал такую силу и был до того холодным, что Харри казалось, будто кто-то закинул за шиворот несколько ледяных кубиков и те сейчас, плавясь, ползут вдоль спины. Как бы то ни было, не могли же они стоять тут, на входе, до бесконечности, оцепеневшими в своей нерешительности. И Харри сделал шаг вперед. Пит пошел вслед, а там они уже перешли на скорый шаг, торопясь добраться до дальней стены убежища.

Стоило чуть углубиться под ледовые своды, и безобразный набор терзающих слух оглушительно громких звуков сразу же заметно притих, хотя, конечно, и в пещере стоял такой шум, что регулятор громкости приемника придется установить на максимальную громкость и так и держать всю дорогу.

За радиостанцией волочился длинный оранжевый провод, уходивший к батарее одного из снегоходов. Харри хотел, чтобы, по возможности, расходовалась емкость аккумуляторов снегохода. Тогда внутренние батареи приемопередатчика останутся неразряженными и готовыми к работе в каких-то экстренных условиях и в крайнем случае. Мало ли что еще может произойти.

Харри включил радиостанцию.

Когда они так готовились к работе, Пит спросил:

— Ты ничего странного не заметил? Я про направление ветра.

Разговаривая, они должны были брать ноты повыше, но кричать нужды тут уже не было. Харри, подумав, ответил:

— Пятнадцать минут назад ветер дул с иной четверти компаса.

— Айсберг опять поменял курс.

— Чего бы ради?

— А то я знаю.

— Ты же у нас спец по взрывчатке. Подумай, может, это торпеда? Ну, взрыв оказался настолько мощным, что сумел сдвинуть айсберг на некоторый угол.

Что есть силы мотнув головой, Пит сказал:

— Быть того не может.

— Я-то тоже так думаю.

Вдруг Харри как-то отчаянно ослаб. Сил не стало. И такая тяжесть навалилась — ничего нельзя поделать. Ничего. Похоже было на то, что матушка-природа решила взяться за них лично. Шансы против их выживания возрастали с каждой уходящей прочь минутой. Может, уже нечего и думать о спасении. Какой в этом прок? И, несмотря на слой вазелина, покрывавший лицо, несмотря на вязаную снегозащитную маску, которая обычно так хорошо помогала от холода, несмотря на все эти толстые слои теплоизоляции под мудреными именами «Горе-Текс» и «Термолайт», несмотря на то, что немалую долю ночи удавалось укрываться от непогоды в пещере, а время от времени, так вообще в сравнительно теплой, потому что отапливаемой, кабине снегохода, все равно он ежился от немилосердного, бессердечного мороза. И поддавался лютому холоду — сил не хватало выдерживать это издевательство. Все суставы болели. Даже в перчатках руки мерзли — ладоням было так холодно, словно их держали в холодильнике не меньше чем полчаса. И тот же раздражающий холод мало-помалу захватывал и ноги. А если кончится топливо в баках аэросаней, то не станет смысла в периодических посиделках в кабинах снегоходов, как-никак нагретых до десяти градусов выше нуля. Тогда опасность обморожения лица превратится в весьма реальную угрозу, а та ничтожная энергия, которая у них еще остается, будет, верно, молниеносно растранжирена, и они, чего доброго, до того обессилеют, что не смогут даже выйти навстречу русским, не говоря уже о попытке пройти свою половину пути к спасению.

Но какая разница — истощен он, угнетен он, или же нет, если ему ни в коем случае нельзя вешать нос — у него есть Рита, и это о ней ему положено сейчас думать. Он за нее в ответе, хотя бы потому, что ей никогда не бывает на льду так же легко и просто, как это все-таки временами случается у него; лед ее пугает, и ей становилось страшно даже в куда лучшие, чем вот эти нынешние времена. Будь что будет, но он решил всегда быть там, где он может понадобиться Рите, то есть он всегда будет там же, где она, до самой последней минуты своей жизни. И это благодаря ей ему есть чем жить: награда впереди — еще несколько лет вместе, еще больше радости и любви, и мысли о награде хватит, чтобы укрепить его, чтобы он выдержал — и неважно, насколько свирепее обещает стать буря.

— Единственным возможным объяснением иного толка, — произнес Харри, пощелкав переключателями радиостанции и установив предельную громкость, — может быть предположение о подводной реке. Какое-то течение могло подхватить айсберг. Этого течения прежде не было, а тут, когда мы добрались до этих мест, оно и объявилось, и оказалось настолько мощным, что сбило нашу гору с прежнего пути. Теперь нас прямо на юг тащит.

— И что из этого выходит, как думаешь? Это поможет русским снять нас с айсберга или помешает?

— Думаю, помешает. Если ледник дрейфует к югу, да еще ветер подталкивает его с севера, а он — почти точно северный, то, значит, можно думать только о подветренной стороне. А они уже жаловались, что им не высадить своих людей на вертикальную стенку до неба, которая еще и наезжает на них.