Ледяная смерть - [26]

Дмитрий уже пятнадцать лет жил в Пандемониуме и давно перестал удивляться всяким магическим проявлениям, хотя говорящих мечей ему пока видеть не приходилось. Молодой человек оглянулся по сторонам, обозревая побоище, учиненное его мечом, – он подозревал, что в жаркие мгновения битвы скорее меч управлял им, чем он мечом. Вокруг простиралась кажущаяся бескрайней заснеженная равнина, на которой темным пятном выделялся заглохший «джип». Дмитрий не спеша приблизился к машине и взглянул на лежащего на переднем сиденьи Тома Шимича. Совершенно определенно тот был мертв. Однако, Дмитрий, как ни странно это было для него самого, не нашел в своей душе скорби по этому поводу, как будто ледяное сияние Каладборга заморозило его сердце. В данный момент его больше волновало состояние машины, чем тело на переднем сиденьи.

Одного взгляда на искромсанные в лапшу шины было достаточно, чтобы понять, что в ближайшем будущем эта машина никуда не поедет.

– Кажется, выбираться отсюда мне придется очень долго, – пробормотал себе под нос молодой человек. – В такую метель вряд ли кто скоро поедет по этой дороге.

«Ветер, – прошелестел в голове голос Каладборга. – Призови ветер».

Рука Дмитрия с зажатым в ней мечом сама собой взмыла вверх, словно в салюте. Каладборг на мгновение ослепительно вспыхнул, и в воздухе сгустилась туманная фигура стихийника, искрящаяся грозовыми разрядами. Это был воздушный элементал. В голове Дмитрия мелькнула тревожная мысль, что если эдемиты засекут эту волшбу, то по головке не погладят: запрет на магическое оружие был самым строгим из всех эдемитских запретов.

«Не засекут, – успокаивающе проговорил Каладборг. – Только не здесь. Обитатели Верхнего мира избегают заглядывать в Нордхейм, – здесь МОЕ царство». – В голосе меча прозвучали нотки самодовольства, хотя, возможно, Дмитрию это только показалось.

Стихийник приблизился, притягиваемый сиянием Каладборга, и через несколько секунд вихрь подхватил молодого человека.

«Просто представь, куда хочешь попасть, а потом приложи меня к бедру», – подсказал меч.

Дмитрий послушался и не поверил своим глазам: магический клинок исчез, словно слившись с его телом. Стихийник взмыл вверх и с огромной скоростью помчал свою ношу в сторону Коломны. У Дмитрия захватило дух не столько от скорости и высоты, сколько от осознания того, что отныне жизнь его изменилась, причем окончательно и бесповоротно.

Глава 7 Свидание со смертью

Московский мегаполис

Комната была очень велика. По размерам она, пожалуй, не уступила бы конференц-залу крупной компании и была обставлена с претензией на роскошь: тяжеловесная антикварная мебель, шикарный паркет, картины Айвазовского на стенах, причем можно было держать пари на что угодно, что подлинные. Но все это вместе производило весьма мрачное впечатление. Возможно, виной этому была темноватая цветовая гамма, в которой была выдержана комната, или два массивных черных кожаных кресла, входивших в резкий диссонанс со всей остальной обстановкой. А может, все дело было в ауре помещения, которую оно явно позаимствовало у хозяина.

Аура разумных существ – штука привязчивая. Она имеет свойство настолько въедаться в интерьер жилища, что избавиться от нее потом можно лишь с помощью полновесного обряда экзорцизма или замены всей обстановки, вплоть до обоев и паркета. Всем известно, например, что находиться в доме мрачного или злого человека, даже в его отсутствие, довольно неприятно. Раньше бытовало мнение, что посетители просто переносили свое мнение о хозяине на его жилище. Но когда после Катаклизма на Земле повсюду стали действовать законы магической физики, это свойство ауры было научно доказано.

В правоте этого утверждения можно было легко убедиться, взглянув на троих, расположившихся за стоящим в центре комнаты длинным столом из черного дерева. Даже на тех, кто не способен видеть ауры, они произвели бы самое гнетущее впечатление. На лица тех из них, что были людьми, занятие, которым они зарабатывали себе на жизнь, наложило неизгладимую печать жестокости, беспринципности и цинизма. Также было очевидно, что все трое обладают немалой властью и могуществом: это отражалось и в их взглядах, и в жестах, и в манере речи. Они представляли собой то, что осталось от правящей Синдикатом Большой Пятерки.

Хозяин дома, Антон Сколинский поднял тяжелый взгляд на двух своих собеседников.

– Полагаю, господа, выбора у нас нет, – произнес он медленно. – Мы должны держаться вместе, иначе этот супер-убийца перестреляет нас как рябчиков. Общими усилиями нашей охраны и адептов здесь, в этом доме, мы сможем продержаться до тех пор, пока не будет устранена причина наших проблем. Думаю, ни у кого нет сомнений, что это – Андрей Барков.

– С этим я согласен, – мрачно проговорил Такеши Ояма, руководитель азиатской группировки, входящей в Синдикат. – Вряд ли еще кто-то, кроме Баркова, мог бросить нам вызов. Но у меня есть два вопроса. Первый: кого он, черт возьми, использует в качестве киллера, если даже многочисленная охрана Сатарова вкупе с двумя адептами не смогла его защитить в собственном особняке? И второй: как мы доберемся до Баркова? Ведь держу пари, – мы все под колпаком усмирителей, и за пределами этого дома даже чихнуть не сможем так, чтобы они об этом не узнали.