– Ритуальные елки украшают на вторую и третью ночь Кратуна. – Катя отошла от стола, сняла передник, разгладила узкое черное платье, став похожей то ли на итальянскую ведьму Бефану, то ли на чрезмерно прекрасную итальянскую отравительницу времен Цезаря Борджиа: – Осторожнее, кстати, не пни коробку, там ведьмины шарики…
– Эти? – Чуб немедленно полезла в помянутый короб рядом с диваном и обнаружила в нем обычные разноцветные елочные шары. – Смеешься?
– Заговаривать стеклянные шары – древнейший магический ритуал, – раздался мелодичный поучающий голос свыше, принадлежавший белой кошке Белладонне, бывшей по совместительству их домашней энциклопедией по ведоводству. – Следует дунуть вовнутрь, наполнив шар своим желанием, и повесить на елку…
– Но не сейчас. Сейчас их трогать нельзя, – строго предупредила Катерина. – Ты помнишь, что наш ритуал – это очень серьезно?
– Что серьезно? Новый год серьезно отпраздновать? – Землепотрясная демонстративно закатила глаза.
– В три ночи Тьмы, – вновь подала глас Белладонна, по-прежнему возлежащая на одной из верхних полок книжных шкафов, – можно изменить даже то, что изменить невозможно. Потому все киевские ведьмы покидают на Тьму Город, дабы ненароком – ни по вине рока, ни словом, ни делом не нарушить изменения, которые соблаговолит внести Киевица…
– И какие невозможные изменения мы можем внести? – заинтересовалась Даша.
– Речь идет о хорошей погоде, – пояснила Дображанская.
– А у природы нет плохой погоды, – схохмила Чуб. – Вечно вы напускаете суперсерьез на пустом месте!
Катерина Михайловна важно кивнула, благодаря кошку за пояснения, огляделась, проверяя, все ли в порядке, поправила стоящий в центре стола цветочный горшок с красной «рождественской звездой», бросила косой подозрительный взгляд в сторону невозмутимого черного кота Бегемота, сидевшего на углу стола над миской с жареной курицей и всем своим видом демонстрировавшего, что не испытывает к ней ни малейшего интереса… Посмотрела на часы, потом на запотевшее окно, подошла к нему и быстро прорисовала пальцем «глазок»:
– Пора! Первая звезда зажглась.
– Но первая звезда должна зажечься на Рождество… христианское, – то ли удивленно, то ли возмущенно напомнила Даша. – Это ж на Рождество ничего нельзя есть и пить до первой звезды.
– Правильно. – Маша уже подошла к балкону, поправила свое платье цвета листвы, точно готовилась к выступлению на сцене. – Сегодня и есть Рождество. В христианстве Рождество – день рожденья Христа. Но в Библии не упомянуты ни дата, ни месяц, когда он родился. А церковь всегда пыталась поставить христианские праздники на место языческих – потому и решила приурочить Рождество Христово к солнцестоянию… Вроде как Иисус и есть новое солнце, которое рождается после самой темной ночи в году.
– Но ведь Рождество, даже католическое, – только 25‑го числа, – сказала Даша.
– В том и проблема современных людей. – Белладонна издала рычащий неодобрительный звук. – Они следуют не природе, а правилам, и не могут понять: вне зависимости от их празднеств и правил солнце встает тогда, когда встает… когда встает, тогда наступает Новый год.
– Может, поэтому мои желания на Новый год никогда не сбываются? – сделала удивительное открытие Чуб. – Нам тупо не сказали, когда их загадывать, обманули на целых десять дней!
– Пора! – Катя взяла с камина большую плошку, расписанную солярными знаками, и собрала в нее понемногу из каждой тарелки, стараясь не испортить дизайн своих блюд – всевозможных елочек из огурцов, сыров и колбас, пирамидок из салатов, пингвинов-маслин и яичных снеговиков.
Белладонна прыгнула, легко, точно у нее вовсе не было веса, перенеслась на занавеску, зацепилась когтями за золотой плюш и одним движением когтистой лапы поддела щеколду балкона. Балконная дверь открылась мгновенно, – ветер, притаившись с той стороны, словно специально караулил мгновение. В комнату вошли холодная сырость и мгла. На улице накрапывал дождь.
Покачнувшись на золоте плюша, кошка перелетела к Катиным ногам и напомнила:
– Ясная Киевица должна накормить и задобрить Мороза, дабы тот пришел, да ушел честь по чести. Как уважите его – так зима и пройдет. Мало уважите – зима будет бесснежной и лютой, все живое вымерзнет, и то будет ваша вина… Уважите излишне, Мороз задержится тут до Петровок.
– Ну, так давайте накормим Мороза! И да свершится Великий ритуал! – Катерина казалась напряженной, то ли предупреждение Белладонны произвело впечатление, то ли, помимо торгового центра, Дображанская успела купить какую-то ферму и теперь боялась потери урожая.
Держа в вытянутых руках ритуальную плошку, Катя вышла на лишенный перил прямоугольник балкона, поклонилась, как учили, не низко, не коротко, и пропела как могла задушевно:
– Ой, Мороз, Мороз, деду, прошу в хату к нам до обеду. Зимой ходи, а на Петровку не ходи…
И Даше почудилось: она уже слышала это в Прошлой жизни, а может, и в позапрошлой, хотела сказать – да Маша приложила палец к губам.
Поставив плошку на балконе, Катерина вернулась в дом.
– Ты вынесешь Морозу кутю, – сказала она, указывая Маше на наполненную ритуальным яством посудину.
