Ледовые пираты - [43]

Абдулла немигающим взглядом уставился на пламя.

— Берберы, — напомнил наместник. — Они уже явились в город, чтобы отомстить?

— Пока нет, — ответил Якуб. — Но ждать осталось недолго. Если бы хоть один из неверных посмел так обращаться с мечетью, то поднялся бы весь исламский мир.

Абдулла подобрал кусок известковой отделки. На одной стороне штукатурки можно было разглядеть краску — как напоминание о настенных фресках. Он задумчиво растер кусок штукатурки между пальцами.

— Но это уже третья церковь, — заметил он. — Не будем же мы уничтожать все христианские храмы?!

— А почему бы и нет? — прозрачные, как кристаллы, глаза Якуба быстро пробежали по внутреннему двору храма. Когда он увидел своих приспешников, пытавшихся скрыться с добычей, он крикнул им: — Неужели я вам так мало плачу, что вы вынуждены воровать у меня?

Мужчины застыли. Затем, согнувшись в поклоне, предстали перед Якубом и положили к его ногам то, что было у них в руках: две широкие шелковые повязки, украшенную вышивкой одежду и два латунных кубка. Грабители прижались лбами к земле.

Якуб оттолкнул ногой их трофеи.

— Это мусор, зараженный еретическим дыханием неверных. Сожгите это!

Оба бросились поспешно собирать предметы. И уже когда все было исполнено и они намеревались уйти, голос Якуба, словно арканом, вернул их назад:

— И решите, кто из вас будет сожжен вместе с мусором, иначе я убью вас обоих.

Абдулла содрогнулся от ужаса. Ну почему халиф приставил к нему именно этого изверга, бесчеловечного убийцу, любителя горящей плоти? «Потому что он — иноверец, обращенный в мусульманство», — пришел ответ. А опыт уже научил его предков и предков его предков, что обращенные иноверцы готовы на все для того, чтобы доказать, что достойны учения пророка. Всю свою прежнюю жизнь они были заняты тем, что молились фальшивым богам. Теперь им приходится наверстывать это потерянное время — в два раза чаще молиться, вдвое сильнее верить, приносить жертв в два раза больше, чем тот, кто рожден в исламе. При этом разбираться в истинном учении им вовсе не обязательно.

— Ты не сможешь войти во врата рая уже хотя бы потому, что сносишь и разрушаешь христианские храмы, Якуб. — Абдулла с отвращением наблюдал, как оба мародера боролись, стараясь столкнуть друг друга в костер.

Вдруг перед Абдуллой вырос Якуб, одним прыжком вскочив на гору мусора. Его глаза! Они были всего лишь на расстоянии ладони от лица Абдуллы. Наместник испуганно отшатнулся.

— Какие деяния учитываются у врат рая, а какие нет, Абдулла, решать не тебе. И не думай, что больше других знаешь о Джанне, саде блаженства, лишь потому, что ты разбил его жалкое и смешное подобие у себя на заднем дворе. Ты же знаешь — ханжей и двуличных людей тоже ожидает ад.

Губы Якуба противно искривились. Он поднял руку и похлопал Абдуллу по щеке.

— Мы оба, наместник, в один прекрасный день вместе отправимся ко вратам рая. Там и узнаем, кто был прав.

Абдулла заставил себя остаться рядом с Якубом. Как бы хотел он сейчас оказаться в своем дворце, там, куда морской ветер приносил свои чистые ароматы! Но это означало бы, что он уступил Якубу. О том, что такой шаг мог повлечь за собой, он даже и думать не хотел.

— Значит, ты намерен разрушить и все остальные церкви? — спросил Абдулла, выдержав взгляд своего собеседника и отведя его навязчивую руку в сторону.

— Мы лишь выполняем и завершаем дело кое-кого более могущественного, — ответил Якуб. — Помнишь землетрясение?

Еще бы он не помнил! Это случилось более месяца назад. Началось все с того, что к нему пришел человек, который занимался разведением змей. Он сообщил, что его пресмыкающиеся ведут себя как сумасшедшие, и утверждал, что их явно отравили его злопыхатели. Ничего не подозревая, Абдулла отослал человека прочь. А если бы задумался и вспомнил, что змеи первыми чувствуют признаки землетрясения, то успел бы предупредить об этом население.

В тот же вечер он принимал гостей, говорил с ними об учении Аристотеля, они отдыхали на диванах у края бассейна… И вдруг все фламинго, как по команде, взмыли в воздух и слились в единое розовое облако из перьев. Сначала это тронуло гостей, а затем… случилась катастрофа!

Обычно гладкая поверхность воды вдруг покрылась мелкой рябью, хотя не было такого ветра, который пробился бы сквозь листья пальм. Земля затряслась. Деревья стали падать, в мозаике на полу появились трещины. Его дворец — до сих пор Абдуллу бросало в дрожь, когда он вспоминал эту картину, — с одной стороны обвалился внутрь, крепкие стены сложились, как бедные глинобитные хижины феллахов, когда в Ниле поднималась вода.

Когда уже после всего он осмотрел повреждения, то обнаружил, что его постель погребена под камнями. Теперь своей жизнью Абдулла был обязан только любви к своему саду и к Аристотелю. Какая высшая сила заставила его в тот злосчастный вечер провести время под открытым небом?

— Я помню, Якуб, — промолвил наконец Абдулла. — Но лучше бы я забыл.

— Многие дома обвалились, даже маяк был поврежден. Но еще больше зданий тогда потеряли свою устойчивость и вскоре все равно разрушатся. К ним относятся и церкви христиан! Абдулла, очнись! Мы лишь завершаем то, что и без нас является неизбежным.