Ледовые пираты - [25]

Альрик смотрел по сторонам и не переставал удивляться. И это называется дворцом? В Константинополе ему доводилось входить в личные покои императора в качестве одного из его телохранителей. По сравнению с византийским дворцом эта резиденция так называемого дожа была похожа на сарай.

Тем не менее Ингвар и Бьор беспрестанно ощупывали тонкие занавеси на стенах и то и дело набивали себе рты изюмом из бронзовых блюд. Тогда, в Византии, они были еще мальчиками, а после родиной для них стал «Висундур», радостью жизни — рыба, соль и запах смолы.

В этом помещении, своего рода рабочем кабинете, мерцали огни масляных ламп. Тени танцевали по углам, а сквозняк, проникавший через проемы окон, раскачивал паутину под балками. В столь поздний час дож находился здесь один. Альрика удивило, что хозяин города еще не ложился, а если бы уже спал, то Бонус осмелился бы разбудить его. Что-то странное таилось в отношениях между этими двумя мужчинами.

Дож все еще не реагировал на возгласы Бонуса. Тогда тот схватил его за плечи и повернул лицом к себе. Только теперь, кажется, князь ожил.

— Какая мне польза от святых и быстрых кораблей? — спросил он и сорвал с головы шапку странной формы, чтобы ткнуть ее Бонусу в руку. Похожие головные уборы Альрик видел у персидских военнопленных.

— Вам они ни к чему, согласен, — ответил Бонус. — Но нашим городам они принесут богатство и удачу.

Альрик заметил, что трибун держал шапку, словно сокровище.

Дож, с коротко подстриженными волосами пепельного цвета, продолжал, не обращая внимания на эти слова, как будто реплики Бонуса и не было вовсе.

— Какое мне дело до ваших интриг, когда моя дочь пропала? Сколько часов прошло с тех пор, как она ушла… в темноте, без охранников, без служанок. Если с ней что-то случилось, я привлеку к ответственности вас и вашего брата.

— Что за абсурд! — фыркнул Бонус. — Какое я имею отношение к исчезновению вашей дочери? Я только что прибыл сюда с Сицилии.

— Я знаю, что за этим делом стоите вы. Этого достаточно.

— А она красивая, твоя дочка? Хороша девка, да? — вдруг вмешался в разговор Ингвар.

— Что это за люди, которых вы приволокли в мой дом? — Дож раздражался все сильнее и сильнее.

Бонус, казалось, был удивлен и обескуражен тем, что дож сердится.

— Им принадлежит корабль, который…

Продолжить он не успел.

— Уведите их! И найдите мою дочь! — рассвирепел дож. — Если мой ребенок до восхода солнца в полном здравии не будет стоять в этой комнате, то вам, трибунам, придется искать другого дожа! А что это означает для ваших высоких планов — вы и сами знаете.

Альрик не понаслышке знал, что такое закулисные игры могущественных людей. Но они утомляли его. Пришло время исчезнуть, понял он.

Этот Бонус допустил серьезный промах — он убил надежду. Надежду Альрика достичь наконец безбедной жизни, жизни в безопасности и спокойствии, — такой, какой жила его семья когда-то там, на родине. Эта надежда оказалась не более, чем куском пла`вника13, болтающегося в море, — вот как этот нелепый город.

Альрик подал своим сыновьям знак следовать за ним.

— Мы лучше снова будем рубить лед на Этне, — сказал он. — Вулкан более предсказуем, чем все вы, князья мира сего. Идем!

— Постой! — Ингвар с силой потер лоб и встал перед дожем. Правитель со страхом в глазах отпрянул назад.

— Мы найдем твою дочь, — сказал Ингвар, засовывая себе в рот побольше изюма. — И ничего, даже если она уродина. Хорошая награда важнее.

— Трибун! — воскликнул дож. — Выбросьте наконец этих животных на улицу!

Альрик сжал кулаки так, что все три пальца на его правой руке хрустнули. В жизни его называли по-разному, но чтобы князь нелепого городишки, дряхлый старик, пригодный лишь для объятий в постели с одеялом, оскорблял его сыновей — этого он стерпеть не мог.

— Животные, говоришь? — прорычал он. Ярость вернула ему молодечество, и он шагнул к дожу. — Мои сыновья — свободные люди моря. Они могут провести корабль через море, покорить гору и осчастливить женщину. А ты это можешь? Такие, как ты, воспитываются только для того, чтобы жевать, петь, танцевать и наряжаться. Ты, вообще, мужчина? — Альрик в два шага подскочил к столику для рисования и опрокинул его. Папирус разлетелся по полу. Взору открылись чертежи и рисунки кораблей.

Увидев их, Альрик умолк. Он поднял один папирус, другой…

— Не смейте прикасаться к рисункам моей дочери! Уберите руки прочь! — надрывно закричал дож и бросился собирать чертежи.

Альрик выпрямился, держа один из чертежей в руках.

— Это сделала твоя дочь? — спросил он с сомнением в голосе.

На пергаменте был изображен корабль, какого Альрик никогда прежде не видел. Он не был похож на дромон с двойным рядом весел, у него не было паруса на рее и не было тарана. Да и с драккаром у него было общего примерно как у слона со змеей. Это судно было с высокими бортами, как у торгового корабля, только значительно больше. Маленькие фигурки экипажа на палубе, нарисованные умелой рукой, подчеркивали огромную величину корабля. Было видно, что чертежница не особенно старалась угодить кому-то своим рисунком. Здесь работала не маленькая девочка, которая хотела лишь привлечь внимание своего отца. Альрик видел перед собой конструктивно грамотные формы корабля, с указанием соотношения длины, габаритов и веса — цифр, аккуратно выстроившихся на краю листа в колонку.