Ледниковый человек - [22]

Искры вылетали и гасли. Двуногий лежал один опять в темноте, камни окружали его. Тесная и голая могила, похожая на те хижины, какие он строил тогда, когда пришел сюда впервые, давала ему тот покой, о котором он мечтал всю свою трудовую жизнь.

Искры погасли; Двуногий лежал один, в темноте. Мрак и холод окружали его; только в дыру между камнями он видел кусочек неба и звездочку, приветливо ему сиявшую.

Его последняя радость была в том, что он лежит в собственной хижине под созвездиями, знакомыми ему с детства. Двуногий умирал, а звезда сияла над ним.

Дети и внуки, не слыша больше шума из хижины, забросали ее землей. Вырос курган, считавшийся священным курганом великого предка. Имя Двуногого вошло в легенды и песни. О нем рассказывали в темные ночи целые сказания. Особенно интересным было в этих сказаниях то, как он добыл огонь, высекши его из камня.

Племя Двуногого росло более и более; тесный ледник не вмещал его и оно принуждено было идти в далекие странствования и менять свое хозяйство.

В СТЕПИ Из дневника этнографа

Красно-желтая степь. Ей нет конца и края. Пусто на небе и земле.

Далеко, далеко не видно вокруг ничего живого. Уныло на небе молчит точка. Степной орел ищет себе добычу… Кибитки кочевников стояли на берегу балки, а самой крайней была кибитка Якшембе. Великие духи разгневались на бедных туркмен и посылали бурю. Ветер налетал из степи и гудел, шелестя сухим камышом…

А потом пошел снег и заносил кибитки кочевников… Настала хмурая, жестокая зима с ее буранами и бурями. Богачи с своими стадами откочевали далеко-далеко к более теплым местам, куда ветер не приносит стужи.

Остался один Якшембе. Падежи, богачи соседи и подати давно уже растаскали весь скот. Вот Якшембе сидит в своей кибитке у очага и смотрит, как синее пламя лижет мелкими язычками кизяки, а дым тихо, задумчиво ползет вверх… Огонь вздрагивает, когда буйные порывы ветра свистят над кибиткой и сквозь дыры войлока врывается снег. Кибитка дрожит и кажется, что вот-вот злые духи унесут ее всю в бесконечный простор степи.

Сидит Якшембе и думает… Медленны, однообразны его думы: хорошо — когда у тебя много овец, думает он, хорошо — когда молодая, здоровая жена, хорошо — когда сыто брюхо, хорошо — когда есть водка — хорошо, когда убьешь врага…

Но ничего этого нет… Жена умерла уже давно, скота нет, осталось несколько баранов, брюхо пусто, а врагов у Якшембе много — все обижают его, все пользуются его беззащитностью…

Издали доносится в кибитку странный звук, точно плач. Он растет и ширится, в нем чувствуется гнев и жалоба, голод и холод и одиночество… Это степной волк ищет добычи… «Как бы не съел баранов», — думает Якшембе — последних баранов, которых он так тщательно спрятал.

Не хочется покидать тепло кибитки и выходить на холод, и долго думал Якшембе… Потом сразу поднялся и вышел. Далеко на снегу было черное пятно… Это волк стоял на сугробе снега, подняв свою морду… и ветер разносил его песню тоски и гнева. Бараны были целы…

Якшембе думал, что еще несколько дней пойдет снег и животные должны погибнуть от голода, так как трудно будет им доставать траву из под снега… И опять донесся до Якшембе вой волка; и в бессильной злобе стал Якшембе подражать ему, кричать и выть, скалить зубы… и тоже жаловался он на свою бедную долю… Мысли тягучие, медленные тянулись одна за другой и вызывали в памяти однообразные картины прошлого. Вот Якшембе молод, едет на степняке-скакуне к себе из соседнего аула со свадьбы. Дома его встречает молодая жена, за которую он заплатил 700 баранов. Сытая жизнь так приятна, жена сварила калмыцкий чай, зарезали барашка.

В степи весна, и степь убралась цветами. Как хорошо и привольно в ней… Как мать, она рождает и кормит и греет своей широкой грудью детей степняков, и благословляют они ее… Но приходят злые духи и своим холодным дыханием все губят, и дети степи гибнут, слабые и беспомощные…

Погибли почти все бараны в одну зиму…

Злым духам принес жертву Якшембе, но не смиловались они, напрасно зарезал он черных баранов и кровью их кропил стадо. Пел и плясал колдун и старался напугать злых духов, но злые духи крепко сидели и не хотели уходить…

Пали и лошади, не на чем работать Якшембе… Осталось идти наняться батраком или пастухом к другим… Сидит Якшембе на снегу и думает свои думы… Тяжело будет ему жить батраком, покинуть степь и ее приволье; а может, заставят ковырять землю его — свободного, вольного степняка…

А буран бушевал и бушевал…

Откуда-то издали с громадной силой налетал ветер и с визгом и воем мчался дальше, рассыпая снег…

Степь стонала, плакала кибитка Якшембе.

Высокие сугробы ползли откуда-то, засыпая Якшембе и его убогое жилище… Ветер злобно пел что-то… Тело наливалось сладкой дремой, не хотелось говорить, думать…

А наутро, когда злые духи, устав, угомонились, и Якшембе, и его кибитка были засыпаны снегом.

ЧЕЧЕНСКИЕ ЭТЮДЫ Из дневника этнографа

Во время путешествия по Чечне, нам удалось познакомиться с некоторыми теперь уж исчезающими чеченскими обычаями. Так как нигде не приходилось встречать описания этих обычаев, то пользуемся случаем спасти от смерти эти отживающие обычаи прошлого.