Ледники в горах - [45]

Геоморфологические данные позволили выяснить, что в своих осевых частях в вюрме самые крупные ледники Альп имели мощность 1500—1700 м. Зато на ледоразделах, как и в концевых частях ледников, эта величина не превышала 500 м. Мощность льда в предгорных шлейфах составляла 600—700 м.

В некоторых реконструкциях, учитывающих мощности и объемы древних ледников, привлекались современные гляциодинамические закономерности. Интересный пример такого исследования — реконструкция ледников, существовавших в позднем плейстоцене в Скалистых горах в Северной Америке. На основании детального изучения следов этого оледенения удалось выявить большое разнообразие морфологических типов ледников — от небольших каровых до мощных переметных ледников и даже ледяных шапок. При определении мощности ледников было принято во внимание, что базальное напряжение сдвига (т. е. показатель донного скольжения ледника) зависит от мощности льда и уклона ложа. На современных ледниках напряжение сдвига колеблется от 5∙10⁴ до 15∙10⁴ Па при среднем значении 10⁵ Па, которое и использовалось в реконструкциях. У наиболее крупных ледников мощности превышали 1000 м.

Палеогляциологические реконструкции, выполненные для вюрма, служат исходным уровнем для выяснения тенденций развития оледенения в голоцене, т. е. за последние 10 тыс. лет. Деградация горных ледников в голоцене объясняется глобальным потеплением климата, достигшим наиболее полного выражения во время климатического оптимума (5 тыс. лет назад). X. Альман высказал предположение, что тогда если не все, то хотя бы часть ледников растаяла, а затем в связи с похолоданием в позднем голоцене, т. е. около 3 тыс. лет назад, вновь возродилась. Однако эволюция ледников в последующем также оказалась непростой. Советский географ Г. К. Тушинский считал, что в эпоху пониженной увлажненности в I тыс. н. э. (архызский перерыв) горное оледенение сильно уменьшилось и ледники исчезли с горных перевалов Альп и Кавказа. В эпоху повышенной увлажненности середины и второй половины текущего тысячелетия (стадия фернау) отмечалось наступание ледников в горных странах, сопровождавшееся усилением лавинной деятельности.

Другой советский географ А. В. Шнитников убедительно показал, что на протяжении голоцена происходила направленная деградация горных ледников, подчинявшаяся определенным ритмическим закономерностям. На фоне этой деградации имели место неоднократные подвижки, оставившие в рельефе следы в виде конечных морен, которым приписывался стадиальный характер. Подвижки ледников, по модели А. В. Шнитникова, совершались через 1850 лет.

Такая ритмичность, выявленная по колебаниям уровня бессточных внутриконтинентальных озер, по-видимому, действительно отражает реальные тенденции в развитии климата. Соответственно можно было бы ожидать, что в горных долинах должны сохраниться следы одинакового числа ледниковых стадий. К сожалению, в действительности это не выдерживается, поскольку связь оледенения с климатом отнюдь не проста.

В своих палеогляциологических исследованиях на Центральном Кавказе мы тоже встретили немало трудностей, пытаясь сопоставить последовательные этапы развития климата и растительности со стадиальными ледниковыми образованиями голоцена. Нам удалось установить, что в климатический оптимум голоцена вертикальные растительные пояса повысились, причем амплитуда перемещения верхней границы леса на северном макросклоне Большого Кавказа в его центральной части составила около 300 м. Ранний и поздний голоцен характеризовались меньшей теплообеспеченностью по сравнению со средним. Между тем признаки эпизодических подвижек мы зафиксировали и в среднем голоцене, причем размеры ледников тогда были большими, чем в позднем голоцене и в настоящее время.

Приведем еще один пример. Результаты палеоботанического изучения ряда торфяников, расположенных поблизости от концов ледников, в высотном диапазоне 1800—2300 м, позволили выявить тенденцию к прогрессировавшему увеличению увлажненности в позднем голоцене. Тем не менее данные по геоморфологии, стратиграфии и другим методам однозначно свидетельствуют о последовательном убывании концов ледников в течение упомянутого периода.

Попытки объяснить эти противоречия осложняются из-за отсутствия информации о временной изменчивости осадков по вертикальным поясам кавказского высокогорья. Нельзя исключить и то, что в субатлантический период могли ухудшаться условия питания ледников в высокорасположенных фирновых бассейнах (3500 м и более). Одновременно увлажненность в зоне, куда спускаются концы ледников, и в лесном поясе не только оставалась высокой, но даже возрастала. Тем самым не отрицается вероятность противоположно направленных тенденций климатических изменений в приземных слоях воздуха и в свободной атмосфере.

Используя сочетание различных аналитических методов, особенно для разрезов с несколькими моренными горизонтами и разделяющими их погребенными почвами, мы выяснили, что на фоне общего убывания оледенения в голоцене происходили подвижки концов ледников ранее 8 тыс. лет назад, в интервалах 8—6,4 тыс., 6,4—4,2 тыс., около 3 тыс. лет назад и ряд более молодых. Сведений о продолжительности этих подвижек нет. Несмотря на немалые масштабы моренонакопления (средняя мощность каждого моренного горизонта 12—15 м), мы вполне допускаем, что подвижки могли быть и кратковременны. Тем не менее известно, что в климатический оптимум голоцена ледники высокогорного Кавказа не только не исчезали, но наоборот, были гораздо больше, чем современные.