Леди Сьюзен - [15]

Не подумайте только, что я, расслабившись, хоть на минуту забыла о своем намерении выдать ее замуж. Нет, об этом я думаю постоянно, хотя и не решила еще, как именно буду действовать. Устраивать все здесь, под пристальным оком четы Вернонов, мне бы не хотелось — в Лондон же пока я поехать не могу. А раз так, придется мисс Фредерике немного подождать.

Всегда Ваша

С. Вернон.

Письмо двадцатое

Миссис Вернон — леди де Курси.
Черчилл.

Вчера, дорогая матушка, к нам пожаловал нежданный гость. Я сидела с детьми, когда они обедали, и вдруг услышала шум экипажа. Я вышла из комнаты и, спускаясь по лестнице, столкнулась с Фредерикой, которая стремглав взбежала по ступенькам и скрылась у себя. Я, не раздумывая, последовала за ней спросить, что произошло. «Боже! — вскричала она. — Он приехал! Сэр Джеймс приехал! Что мне теперь делать?!» Я ничего не поняла и попросила ее объясниться. В этот момент в дверь постучали, это был Реджинальд, леди Сьюзен велела ему позвать Фредерику. «Это мистер де Курси, — сказала она, густо покраснев. — Мама послала его за мной, мне надо идти».

Мы спустились вниз, и я обратила внимание, с каким удивлением мой брат разглядывает перепуганное личико Фредерики. В столовой мы обнаружили леди Сьюзен и молодого человека благородной наружности, сэра Джеймса Мартина, того самого джентльмена, из-за которого, если помните, ее светлость соперничала с мисс Мэнверинг. Сей подвиг, впрочем, совершен был, как видно, не ради нее самой, его плодами должна была воспользоваться в дальнейшем ее дочь — сэр Джеймс по уши влюблен в Фредерику, и ее мать это увлечение всячески поощряет. Бедной же девочке он явно не нравится, и, хотя внешность и поведение его безупречны, и мне, и мистеру Вернону он показался не слишком умным.

Фредерика была так смущена и испугана, что я ее искренне пожалела. Что же до леди Сьюзен, то к гостю она отнеслась со вниманием, однако особого удовольствия от встречи с ним, по-моему, не испытала. Сэр Джеймс не закрывал рта, многократно приносил мне свои извинения за то, что взял на себя смелость приехать в Черчилл, и смеялся куда больше, чем следовало; одно и то же он говорил по многу раз и трижды повторил, что видел миссис Джонсон несколько дней назад. Обращался он иногда и к Фредерике, однако куда чаще к ее матери. Бедняжка не смела раскрыть рта, сидела опустив глаза, то бледнея, то краснея, Реджинальд же наблюдал за всем, что происходило, в полном молчании.

По-видимому, в конце концов леди Сьюзен это надоело, она предложила пройтись, и мы, оставив мужчин одних, отправились за шалями.

Когда мы поднялись наверх, леди Сьюзен попросила меня уделить ей несколько минут, сказав, что хотела бы поговорить со мной без свидетелей. Мы прошли в мою комнату, и, как только дверь за нами закрылась, она произнесла следующий монолог. «Поверьте, — сказала она, — сегодняшний приезд сэра Джеймса явился для меня полнейшей неожиданностью. Вам, дорогая сестра, этот визит причинил неудобства, мне же как матери он весьма лестен. Сэр Джеймс так привязан к моей дочери, что он не мог более жить, не повидав ее. Молодой человек приятной наружности и безупречной репутации, он, быть может, пока излишне многоречив, однако через год-другой наверняка остепенится, в остальном же он настолько подходит Фредерике, что его нежные чувства доставляют мне огромную радость, и хочется верить, что и вы, и мой брат отнесетесь к этому союзу столь же благосклонно. Прежде я об этих намерениях не упоминала, полагая, что, покуда Фредерика учится в школе, лучше об этом не говорить; теперь же, придя к убеждению, что Фредерика уже не в том возрасте, чтобы помещать ее в пансион, и что брак ее с сэром Джеймсом не за горами, я собиралась в ближайшие дни сообщить вам и мистеру Вернону о своих планах. Надеюсь, дорогая сестра, вы поймете, чем было вызвано мое молчание, а также согласитесь, что подобные обстоятельства слишком волнительны, чтобы долго хранить их в секрете. Когда и вы будете выдавать вашу прелестную крошку Кэтрин замуж за человека, во всех отношениях столь же безупречного, вы поймете, что я сейчас чувствую, хотя, по счастью, у вас едва ли будут основания радоваться так же, как радуюсь сегодня я: Кэтрин, слава Богу, хорошо обеспечена и для нее, в отличие от моей Фредерики, не будет необходимости искать выгодного жениха».

Закончила же она тем, что потребовала от меня поздравлений, каковые, боюсь, прозвучали не слишком убедительно, ибо, находясь под впечатлением от ее неожиданных признаний, да еще на столь волнующую тему, говорила я, вероятно, излишне сбивчиво. Тем не менее она принялась горячо благодарить меня за проявленную заботу по отношению к ней и к ее дочери, а затем сказала:

«Я не сильна в душевных заверениях, моя дорогая миссис Вернон, и никогда не отличалась даром выражения чувств, мне чуждых, а потому, надеюсь, вы поверите, если я скажу вам, что, какие бы похвалы ни слышала я в ваш адрес до нашего знакомства, я и представить себе не могла, что когда-нибудь полюблю вас так, как люблю сейчас. Должна также сказать вам: я тем более дорожу вашей дружбой, поскольку у меня есть некоторые основания полагать, что в свое время предпринимались попытки восстановить вас против меня. Мне бы только хотелось, чтобы все те, кому я обязана столь благородными намерениями, видели, в каких отношениях мы сейчас находимся, сколь теплые чувства питаем друг к другу! Но не буду долее вас задерживать. Да благословит вас Бог за вашу доброту ко мне и моей девочке! Будьте и впредь счастливы!»