Леди-Солнце - [115]

Милая Филиппа… Он продолжал любить ее, не мог не отдавать ей должного, но… ему стала чаще бросаться в глаза ее чрезмерная тучность и то, что ей изменила былая живость движений, — его уже не тянуло к ней так, как раньше.

Он был всегда человеком сильных желаний и страстей, и они не ослабли с возрастом, не угасли от того, что его добрая супруга уже не так молода. Он любил ее не меньше, чем прежде, но… Опять и опять это но…

Он чувствовал себя молодым. По-прежнему был необыкновенно хорош собой, еще красивей, чем в молодости, изящен, страстен. Наконец, он был королем, королем-победителем, и понимал, что может побеждать не только на полях сражений…

Он продолжал верить в святость брачных уз и желал оставаться верным супругом. Но… О, как трудно это было для него, и с каждым днем все труднее!..

Конечно, в эти дни скорби по Джоанне подобные мысли напрочь оставили его, и он думал только о юной дочери, которую они потеряли.

Черная смерть все-таки нашла в себе силы перепрыгнуть через пролив и оказалась в Англии. Сначала на юго-восточном берегу, в Дорсете, куда ее завез больной моряк с континента. Она летела на черных крыльях и за неделю добралась до Бристоля. Оттуда ей недалеко и до Лондона, где она сможет вовсю разгуляться на переполненных людьми улицах, в тесных домах, рядом со зловонными канавами, что кишат крысами. Лучшее поле для ее посева трудно отыскать!

И что всего хуже — почти некому было присмотреть за жертвами. Несчастных оставляли умирать там, где их поразила болезнь, и гниющие трупы издавали смертоносное зловоние.

Жители начали покидать города, дороги были забиты беженцами с детьми и скарбом на тележках, запряженных лошадьми или ослами. Некоторые все же оставались, чтобы похоронить усопших. Это были добрые, благочестивые люди, знающие, что скорее всего им не выжить, а кто-то потом зароет и их тела.

Сэр Уолтер Манни купил в эти дни немалый участок земли под названием Спитти Крофт, принадлежавший братству святого Варфоломея, — купил для того, чтобы превратить в кладбище. Там рыли глубокие могилы и тщательно закапывали пораженные заразой трупы. Молва сохранила их число — свыше пятидесяти тысяч. Кладбище обнесли высокой каменной стеной в надежде остановить болезнь.

Но она охватила уже весь остров. Умерших было столько, что оставшиеся в живых ожидали конца света. Это Божья кара всем нам, говорили со смирением наиболее богобоязненные.

Города обезлюдели. Корабли с мертвыми моряками носились по морю, пока волны не прибивали их к берегу. Озверевшие от ужаса люди искали козлов отпущения и, как обычно в таких случаях, нашли их в евреях. Утверждали, что те отравляют ручьи и колодцы ядом, составленным из пауков, сов и прочих ядовитых тварей, перемолотых и приготовленных особым, известным только евреям способом. Многих представителей этого племени хватали, мучили и, под пыткой добиваясь нужного признания, жестоко расправлялись с ними.

Вину также записывали на счет кораблей, разносящих заразу по разным портам. Но никому и в голову не приходило, что главными разносчиками были крысы.

Постепенно болезнь начала затихать, потому что людей стало так мало, что передвижение между странами, городами и селениями почти прекратилось.

Исчез и достаток: поля оставались невозделанными, цены на все, и на труд в том числе, неизмеримо выросли. Странам грозил голод — даже при том, что жителей теперь было в несколько раз меньше.

Вера в то, что им в лицо смотрит Страшный Суд, по-разному отразилась на людях. Одни потонули в буйном разгуле, жадно спаривались, убеждая себя и других, что вершат Божье дело, ибо жителей на земле осталось так мало, что нужно немедленно оплодотворить всех женщин, чтобы те рожали и рожали.

Другие, наоборот, обратились к Богу — в Германии и Венгрии, например, появились религиозные фанатики, называвшие себя братьями креста. Они добрались и до Англии, где их стали именовать флаггелянтами — бичующими себя. Они заявляли, что принимают на свою душу грехи всех остальных людей, — грехи, за которые Господь ниспослал на мир страшную кару в виде чумы. Они ходили в черных одеяниях, в черных шапках, с красного цвета крестами на груди, и в руках у них были бичи из завязанных узелками веревок с кусочками железа. Они громко молились, и люди толпами следовали за ними. Флаггелянты ограничивали себя во всем, им запрещалось общаться с женщинами, а тех из них, кто был замечен в этом, наказывали.

Ежедневно в объявленный во всеуслышание час проходили они по улицам, обнаженные до пояса, и нещадно хлестали друг друга бичами. Дойдя до определенного места, ложились один за другим на землю, а перед этим каждый награждал шедшего сзади самым сильным ударом.

Жители со страхом наблюдали за ними, но были и такие, кто присоединялся к флаггелянтам, потому что считали благородным поступком взять на себя грехи этого мира.

Многие верили, что чума уходит именно благодаря таким самоотверженным людям.

Король Эдуард, возблагодарив Всевышнего за то, что его семья избежала потерь — за исключением несчастной Джоанны, — начал заниматься восстановлением благополучия в королевстве.

Он понимал, что при нынешнем положении невозможно платить тем, кто должен работать или торговать, столько, сколько они требуют, и, значит, поля останутся необработанными, а торговля сойдет на нет. Но этого допустить нельзя, необходимо срочно принять меры.