Леди Малфой - [56]

— И кто тут издает такие противненькие-противненькие, громкие-громкие звуки, неужели наша миленькая-миленькая больная? Наша сладенькая конфеточка? — о нет, все мысли меня покинули. Осталась только одна, но очень навязчивая: «Куда бежать?!» Вот Алексия долго не раздумывала и вылетела из комнаты, пока была такая возможность.

Но доктор Чичивиус, старенький и приторно вежливый маг с густой козлиной бородкой, уже взял меня в оборот и неистово махал палочкой по всему периметру оказавшегося в его власти тела. Странное дело, но я почти ничего не чувствовала, хотя раньше эта процедура осмотра энергетических брешей моего здоровья была довольно неприятна. От неё во рту оставался омерзительный металлический привкус, а тело ныло как после трехчасового занятия йогой. Были в моей жизни и такие моменты — каникулы я проводила по-разному.

За его излишне суетливыми движениями наблюдал вошедший с минуту назад супруг. Наблюдал пристально, кривился и нетерпеливо постукивал тростью, которую уже успел приобщить к своему и так парадному облику. Даже дома не мог расслабиться, всегда с иголочки, и дело десятое, что за окном пять утра!

Чичивиус то бледнел, то краснел, на миг мне показалось, что и зеленел, но хранил гробовое молчание. Частенько он умудрялся кидать испуганные взгляды на Люциуса, хотя тот стоял прямо за его спиной. Удивительно, и не боялся же человек косоглазия… Не знаю, конечно, насчет косоглазия, оно так, к слову сейчас пришлось, но вот мужа он боялся по-настоящему. У старикашки даже руки начали дрожать! Такое поведение опытного медика меня напугало, и я нутром почувствовала, что цвет лица меняет все доступные ему оттенки и у меня.

— Немота единственное присущее вам достоинство? Моя супруга волнуется! Вы сейчас похожи на хамелеона, а они трусливы, смею заметить. Говорите немедленно! — по-моему, я еще ни разу не была так солидарна с мнением мужа.

Доктор весь ссутулился, напрягся, присел в почтительном полупоклоне и забормотал:

— Почтеннейший, ваш многоуважаемый сын говорил, что у леди случился кошмар, жар, её трясет и все такое, но последствия кошмаров быстро проходят, наверное, поэтому я ничего не могу обнаружить…

— Хм… И именно поэтому вы сейчас зеленый? — все-таки не показалось, действительно зеленел. Ну хоть со зрением все было в порядке!

У старичка вспотела даже лысая макушка, а на бородку скатывались крупные капли пота, но до его самочувствия мне дела не было, я вслушивалась в каждое произнесенное слово.

— У вас должны родиться двойняшки, мальчики…

— Я знаю! Что-то новое вы мне сказать можете?!

— А я почему не знаю, почему мне не сказали? Люциус!

«Так это правда? Все знали, кого и сколько мне рожать, но не я. Кроме духа мертвой женщины никто и не побеспокоился поставить меня в известность о такой «мелочи»!» — я так сильно старалась не завопить от возмущения, что немного свело челюсть.

— Не сейчас, — муж не хотел терять свою важность перед посторонним и кидаться в объяснения передо мной, магглорожденой супругой. Что ж, оставалось только ждать.

— Так что там с новым? — переспросил супруг.

— Не чувствую детей… — я судорожно сглотнула и тоненьким голосом заскулила, предположив самое худшее. Люциус пошатнулся и озверел окончательно. Набалдашником трости он так сильно толкнул Чичивиуса в грудь, что тому не хватило воздуха и он повалился на колени, пытаясь этот самый воздух вдохнуть. Такого унижения доктор выдержать не мог и по его щеке, вперемешку с потом, покатились старческие слезы.

— Что-то еще?

— Они живы, они есть… Я уверен! Моя магия не работает, она отказывается работать с вашей супругой, я сам не понимаю… Это не моя вина!

— Не твоя вина, значит. Не твоя? — муж говорил спокойно, но его голос звенел от ярости. — Выходит, виновата беременная женщина? — острым концом набалдашника, самыми зубьями серебряной змеи, он приподнял подбородок несчастного Чичивиуса, заставив его тем самым смотреть себе в глаза. — Ты дрянной врач, должен заметить. Уверяю, ни к одному пациенту ближе, чем на сто футов тебя не подпустят! Я сгною твою ничтожную персону, и никто, совсем никто мне не помешает… А теперь вон, пошел вон! — скрюченная маленькая фигурка просто вылетела из моей спальни, больно ударившись плечом о косяк.

Вот она, сама суть лорда Люциуса Малфоя, моего законного, путь и по закону Волдеморта, мужа. Растоптать, уничтожить, доказать свою власть над человеком — нет больше удовольствия. Это не приобретенное, это что-то глубинное, врожденное, впитанное с кровью предков и молоком матери, с фамилией, действующей на людей, словно заклинание беспрекословного подчинения. То, что наша гриффиндорская троица смеялась над Драко, называла хорьком, маменькиным сынком и вообще, всячески выказывала свое равнодушие и презрение к его блондинистой персоне, еще не говорит о том, что мы не чувствовали эту его силу крови. Чувствовали, еще как чувствовали. Особенно Рон, рожденный не менее чистокровным, он не обладал такой монументальностью, как младший Малфой или даже Гарри. И завидовал. Одному больше, другому меньше. Я всегда догадывалась, что тут не только вражда семей и идей, там всегда была она, черная зависть. Была, есть и будет. А его дети будут завидовать моим, если, конечно, они у меня появятся. А то повадится супруг всех врачей вышвыривать на задворки жизни…