Леди-интриганка - [26]

– С мамой все в порядке? Эндрю насторожился.

– Что ты имеешь в виду?

– Она как будто о чем-то беспокоится. В Лондоне ничего не случилось, что могло бы ее огорчить?

Черт возьми, ему совсем не хочется врать мальчишке, но в то же время нужно выполнить просьбу леди Кэтрин и умолчать о стрельбе.

– Думаю, ее утомила дорога в Литл-Лонгстоун, – осторожно ответил он.

На лице Спенсера отразилось явное облегчение, и Эндрю почувствовал себя последним негодяем из-за того, что солгал мальчишке. Господи, за последние годы ему столько раз приходилось врать не моргнув глазом, а с этим парнем он хочет быть абсолютно правдивым, другое его не устраивает. Эндрю решил сменить тему, чтобы мальчик не задал еще какого-нибудь неловкого вопроса, на который он не сможет честно ответить.

– Расскажи, пожалуйста, что он за человек, этот герцог? – попросил Стэнтон.

– Я не очень-то его знаю, – отозвался мальчик, – но он похож на карпа. Думаю, ему место в вашем музее вместе с другими экспонатами. – И Спенсер засунул в рот сразу половину пирога, откусив его с таким аппетитом, что Эндрю едва удержался от смеха. Спенсер проглотил кусок и добавил: – И дело даже не в том, что он похож на карпа. Ему нет дела до моей мамы.

– Откуда ты знаешь?

Спенсер мотнул головой на вазу с цветочным монстром.

– Потому что он прислал ей такое. Она ненавидит такие нарочитые демонстрации. Если бы он хоть что-то знал о моей маме, то понял бы, что ей приятнее получить единственный цветок.

Эндрю отметил для себя эти полезные сведения. Поборов чувство вины, что выпытывает у Спенсера домашние секреты, он спросил:

– А что еще любит твоя мама?

Спенсер нахмурился, обдумывая ответ со всей серьезностью.

– Девчоночьи вещи.

– Девчоночьи?

– Ну да. Знаете, всякие наряды, ленты, цветы, но только все простое, а не такое чудовище. – И он снова кивнул на огромный букет в вазе.

Да-а-а... Тут ничего полезного узнать не удалось.

– А что еще? Наверное, драгоценности? Спенсер покачал головой.

– Нет. Во всяком случае, я думаю, что не очень. Она редко их надевает. Мама любит животных, любит гулять в саду, ухаживать за цветами, любит принимать целебные ванны, а еще любит клубнику. Очень любит. – Он засунул вторую половину пирога себе в рот и ухмыльнулся: – Я тоже.

Эндрю улыбнулся в ответ.

– А я – третий. – И он наклонился к блюду, взял пирог и съел его почти с таким же удовольствием, как и Спенсер. Мальчик весело рассмеялся.

– А я доволен, что герцог не знает, как угодить маме, – проговорил Спенсер, и лицо его стало серьезным. – И все остальные джентльмены, которые ищут ее расположения, тоже. Ей они не нужны. Нам они не нужны. – Его взгляд опустился на увечную ногу, губы сжались плотнее. Когда мальчик снова поднял глаза, у Эндрю заныло сердце. Он прочитал в детском взгляде тысячи прежних обид, которые пришлось перенести Спенсеру. – Хотел бы я заставить их забрать все эти цветы, приглашения и подарки и оставить маму в покое! – с жаром воскликнул Спенсер, но голос его немного дрогнул. – Хотел бы я быть сильным, уметь драться, как вы. Тогда бы они оставили ее в покое.

– Я сражался с джентльменами на ринге, – мягко возразил Эндрю. – У меня нет привычки лупить герцогов кулаком по носу, даже если они посылают такие ужасные цветочные композиции. Хотя в этом случае я бы мог изменить свои привычки.

Но Спенсер не улыбнулся в ответ, как рассчитывал Эндрю.

– Дядя Филипп говорил, что вы еще и отличный фехтовальщик.

– Приличный.

– А правда, что вы всегда его побеждаете? Ведь дядя Филипп он настоящий мастер. – Эндрю не успел ничего на это сказать, как Спенсер с жаром спросил: – Кто научил вас кулачному бою?

– Кое-что мне показал отец, после того как однажды я вернулся домой с разбитым носом, распухшими губами и двумя синяками под глазами. И боюсь, что остальное пришлось осваивать на собственном горьком опыте.

У Спенсера отвалилась челюсть.

– Вас кто-нибудь стукнул?

– Стукнул – это очень мягкое выражение для той трепки, которую я получил.

– Кто мог сделать такое? И почему? Разве они вас не боялись?

Эндрю расхохотался.

– Вот уж нет. Мне тогда было всего девять лет. Был я тощий, как воробей. Шел себе домой после успешной рыбалки на озере. Тут на меня налетели двое местных ребят. Оба были примерно моих лет, но не такие худые. Сначала дали мне в глаз, а потом отняли рыбу.

–Думаю, сейчас бы они не решились, – заметил Спенсер.

– Сейчас я устроил бы им представление получше, чем тогда, – согласился Эндрю.

– А потом они на вас нападали?

– О да. Поджидали меня каждую неделю на том же самом месте, по дороге с озера к дому. Я стал ходить другим путем, но они быстро поняли, что к чему. Они отравляли мне жизнь несколько месяцев. – На Эндрю нахлынули воспоминания. Он будто бы снова почувствовал стыд перед отцом за то, что являлся без рыбы, и ощутил унижение, что расплакался перед своими мучителями, хотя изо всех сил пытался сдержаться. Спокойный, проницательный взгляд отца, его слова: «Сколько еще ты будешь позволять этим щенкам лупить тебя и отбирать наш обед?» – с прежней болью отозвались в его сердце.

– А что случилось потом?

Эндрю вздохнул, и воспоминания моментально рассеялись, словно унесенные легким бризом.