Леди и рыцарь - [53]

– Рад приветствовать вас в нашей семье, дорогая. Надеюсь, Эрик не оказался трудным мужем для вас…

При этих словах Эрик фыркнул и покачал головой:

– Это я трудный? Простите, но неужели вы забыли, что в моем обеденном зале лошадь? – Еще один неприятный Звук, вырвавшийся у обсуждаемого животного, заставил его окаменеть. – В моем парадном зале пукающая лошадь!

– Муж! – воскликнула Розамунда с явным упреком, и Эрик растерянно открыл рот, когда она поспешила к животному, чтобы успокоить его. – Ты смущаешь его. Он не виноват, что его пучит. Он болен.

– А, так это, значит, он, – пробормотал лорд Берхарт. Когда Розамунда удивленно взглянула на него, он пояснил: – Мы не были уверены. Видите ли, на нем и платья и штаны.

Не заметив дразнящего смеха в его глазах, Розамунда нахмурилась:

– Как вы думаете, его это не очень смущает?

Роберт и Гордон мягко рассмеялись и покачали головами. Но Эрику было не до смеха.

– Жена, немедленно убери коня из моего замка!

– Нет!

Его глаза недоверчиво расширились от ее упрямства. Она впервые сказала ему «нет».

–Что?

Прикусив губу, Розамунда, поняла, что не подчиняется мужу, несмотря на обещание, которое дала Господу во время брачной церемонии и отцу. Но она тут же решила, что, поскольку это все не ради нее и не из-за ее капризов, ничего страшного не произойдет. Ведь дело касалось жизни лошади. И потом, ее муж просто не прав. Разве она обязана подчиняться ему, когда он так явно не прав?

Успокоив свою совесть этими доводами, она улыбнулась и решила объяснить ситуацию, чтобы он понял ошибку и изменил свое решение. Тогда ей не придется нарушать клятву.

– Он болен, милорд. У него простуда, и он получил ее в этой сырой и холодной конюшне. – Она произнесла это с укором, потому что считала именно его виновным в том, что конюшня до сих пор находится в таком плачевном состоянии. Совладав с раздражением, она продолжила: – Его нужно держать в тепле. А единственное теплое и сухое место только здесь, у огня. Кроме того, – быстро добавила она, когда он уже открыл рот, чтобы снова закричать, – это не просто какая-то лошадь. Это Блэк.

Глаза Эрика тревожно метнулись к закутанному животному, но отец опередил его, размотав голову коня.

– Да, – с удивлением подтвердил Гордон, – это Блэк. Я не узнал его в таком виде.

Роберт засмеялся, а Эрик быстро подошел к коню, растерянно рассматривая слезящиеся глаза, но тут же, выругавшись, отпрыгнул, потому что Блэк вдруг поднял голову и чихнул прямо в лицо хозяину.

– Его нужно все время держать в тепле, – укорила его Розамунда, поспешно укутывая голову коня, пока Эрик с отвращением вытирал лицо.

Блэк спокойно принимал заботу Розамунды и даже прижался головой к ее плечу, словно благодаря. Такое поведение было не похоже на Блэка. Обычно ему никто не нравился, кроме Эрика, и он лишь терпел присутствие других людей.

– Насколько серьезно он болен? – озабоченно спросил Эрик, держась подальше от коня.

– У него сильная простуда. – Розамунда успокаивающе похлопала Блэка, когда тот жалобно шмыгнул носом, потом приподнял переднюю ногу так, чтобы она могла надеть чулок на копыто. – Он поправится при хорошем уходе. Но если вы прикажете вернуть его обратно в эту сырую конюшню, ему может стать хуже, болезнь перекинется на легкие и он умрет.

– Умрет? – испуганно воскликнул Эрик, но, увидев, что она делает, нахмурился. – Это мои чулки? Клянусь Богом, это они, – ошеломленно сказал он, глядя на нее во все глаза. – Вы надеваете чулок коню! Мой чулок моему коню!

– Да, и он в самый раз, вам не кажется? – заметила Розамунда с рассеянной улыбкой, переходя к другой ноге.

– В самый раз?!

Розамунда взглянула на него через плечо и нахмурилась:

– Не нужно так кричать, милорд. Я стою рядом с вами. И кроме того, вы тревожите Блэка.

Словно по команде, огромный черный жеребец жалобно заржал.

– Ну-ну, скоро тебе будет лучше. – Еще раз взглянув на мужа, Розамунда ангельски улыбнулась ему, и он на мгновение отвлекся, пока не вспомнил, что был очень рассержен. – Видите! Ему совсем не по себе.

– Замечательно! Он болен. Но это не значит, что нужно было приводить его сюда, ставить у огня и укутывать в мою накидку, – возразил Эрик, но его ярость уже несколько поутихла.

– Но мне нужно было что-нибудь, чтобы согреть его. Я всегда могу выстирать вашу накидку, милорд. А вот сделать из воздуха второго такого коня я не сумею.

Закончив с чулками, Розамунда выпрямилась и улыбнулась молодой служанке, которая поспешно вручила ей ведро.

– Спасибо, Мэгги, – сказала она, беря ведро и опуская в него палец, прежде чем протянуть коню.

– Что это за пойло ты даешь ему, черт возьми?

Розамунда скривилась от таких грубых слов.

– Это каша, милорд. Блэки нельзя твердую пищу, пока он болен. Мягкая пища легче переваривается, и его тело может бороться с простудой без помех.

– А, тогда ясно, почему его пучит, – пробормотал Роберт.

Эрик, не обращая на него внимания, продолжал хмуро смотреть на жену.

– Его зовут Блэк, а не Блэки. И я хочу, чтобы до ужина его убрали отсюда. – Потом, круто повернувшись, он зашагал к двери.

– Ты куда? – спросил Роберт, поспешив за ним.

– Отправить людей строить новую конюшню.