Леди Чудо - [35]

– Но давай приберёмся. Я знаю способ, – подхожу к вёдру и вытаскиваю его на центр спальни. – Надо намочить руки и катать ими по полу, так перья не будут отлетать и быстрее оставят нам время для других занятий.

– Откуда ты знаешь? – С сомнением смотрит на меня, а затем на ведро.

– Мы с Айзеком в детстве любили драться подушками, а из них летели перья. Чтобы родители не узнали, мы именно так их и собирали.

– Это больно? – Спрашивает она, пока я мочу руки и опускаюсь на пол, указывая головой делать ей то же самое.

– Нет, – смеюсь, мотая головой.

– Тогда зачем драться, если это не причинит боли? Надо взять что-то острое, чтобы выйти победителем, – мою улыбку стирает, ведь она действительно так думает.

– Зачем причинять боль, Венди? Игры для того и существуют, чтобы не испытывать боль, а только веселье. И ножи, – замолкаю, подбирая слова, – это не игрушки для детей, да и для взрослых. Ими можно нанести непоправимые раны, даже убить, поранить себя, не дай бог, это случится. Не бери больше эти ножи и другие острые предметы, они не для веселья. А ведь я теперь знаю, какая у тебя прекрасная улыбка и хочу видеть её чаще. Но давай, приберём, а то твой дядя тебе и мне голову открутит.

– Открутит? Он такой сильный?! – Вскрикивает она, отчего я смеюсь.

– Это оборот речи, означающий, что плохо будет нам обеим. Поэтому подумаем о себе и избежим этого.

Венди кивает, стараясь повторять каждое моё движение. Минуты, что мы проводим в рассказах о моём детстве, и её удивление, уверяют меня, что ребёнка заставили быть взрослой, забыв о детстве. Девочку попросту лишили его, и у меня есть небольшое количество времени, чтобы научить семилетнего ребёнка быть таковым.

Декабрь 21 Действие третье

– Я не пойду к этому злобному старикашке, – от негодования Венди топает ногой, а я вздыхаю, оборачиваясь к ней.

– Он не злобный старикашка. Он твой дедушка, а дедушки по определению не могут быть злыми. И мне тяжело держать поднос, ангел мой, мы так долго прибирались, что я совсем забыла о лорде Марлоу, – беру удобнее свою ношу, разворачиваясь и продолжая подниматься по лестнице.

– Он не лорд Марлоу, мой папа был лордом Марлоу, а теперь дядя. И мама скоро станет леди, а я по рождению имею титул. И он злобный, пусть не кушает, – бурчит Венди, но всё же, идёт за мной.

– Ты не знаешь его, чтобы иметь право так рассуждать. Мне нравится, значит, он хороший, и неважно, у кого титул, – отвечаю я, дожидаясь её наверху лестницы.

– Леди Марлоу, то есть леди Илэйн, сказала Хелен, что ждёт не дождётся, когда этот отвратительный старикашка отбросит коньки. Он носит коньки? – Открываю рот и сразу же закрываю его, теряясь от её вопроса.

– Хм, нет. Но твоя бабушка, видимо, очень хочет покататься на коньках, а её муж ей не разрешает. Так боится за её самочувствие, – понимаю, насколько глупо это звучит, но не говорить же ей, что всё намного отвратительнее, чем даже я себе представляла. Откуда столько ненависти у этой женщины? Что лорд Марлоу-старший ей сделал, чтобы заслужить такое отношение?

– Я тоже тогда хочу, чтобы он отбросил коньки, – эта фраза вызывает во мне грусть и желание рассмеяться.

– Нельзя желать такого, только люди в возрасте могут употреблять такие слова. А ты говори прямо. Хочу кататься на коньках, – мы продолжаем наше движение в северный корпус.

– К тому же в городе должны были залить каток, поэтому ты сможешь покататься, – продолжаю я.

– Нет, мне нельзя. Но я бы хотела, видела по телевизору, девочки так красиво катаются. Хелен не разрешает, я могу ногу сломать или шею, тогда я умру. А умирать я не хочу.

– Боже, никто не умирает от этого, Венди! Я с детства катаюсь на коньках и жива, как и многие жители города. Давай, мы сделаем так: завтра или послезавтра я возьму тебя с собой, найду свои старые коньки, и ты попробуешь. Я буду держать тебя за руку и не позволю тебе упасть, – поворачиваюсь к ней, уже стоя в коридоре, ведущему к покоям лорда Марлоу.

– Точно не упаду? Ты мне не хочешь отомстить? – Недоверчиво прищуривается Венди.

– Точно не упадёшь, для того друзья и существуют – поддерживать до конца, не дать оступиться и упасть. И я не из тех людей, которые мстят, тем более тем, кого они любят. А я люблю тебя, и мыслей таких больше не придумывай, – стараюсь говорить это строго, но видя в её глазах настоящую радость, улыбаюсь.

– А теперь мне надо отнести обед. Ты можешь подождать меня здесь или войти со мной.

– Я останусь здесь, – категорично заявляет она.

Ладно, придёт время и ей станет интересно посмотреть на лорда Марлоу-старшего. И это странно, ведь как я понимаю, она его ни разу не видела. При этом ей рассказывают ужасные вещи о нём, заведомо отворачивая от родного человека.

– Добрый день, лорд Марлоу, я принесла вам обед и сегодня украла для вас парочку завитушек с кремом, – произношу я с улыбкой, когда он замечает меня, откладывая книгу и снимая очки.

– Вот это понимаю, меня балуют.

– Как вы себя чувствуете? Подумали над моим предложением? – Интересуюсь я, ставя поднос на кровать и передавая ему салфетку.

– Хочу остаться здесь, и я не чувствую запаха, о котором ты говоришь, тем более…