Леди Альмина и аббатство Даунтон - [79]
За год произошло две кончины, и теперь все хотели сосредоточиться на свадьбе Евы. Мэри, вдова Обри, и Альмина объединили усилия, чтобы организовать ее. Мэри оказала неоценимую помощь, поскольку Альмина занималась покупкой нового дома. Они с Яном решили пожениться и переехать в Шотландию.
8 октября 1923 года леди Эвелин Герберт обвенчалась с Броугрейвом Бичемом в церкви Святой Маргарет в Вестминстере. За ней по центральному проходу следовали десять подружек невесты, а передал ее жениху брат, эрл Карнарвон. Существует красивая фотография этой пары, выходящей из церкви, буквально излучающей счастье. Броугрейв, почти на фут выше Евы, улыбается прямо в объектив, чрезвычайно довольный женитьбой на любимой женщине. На Еве платье с заниженной талией, изобилующее украшениями, и модная длинная кружевная фата, отброшенная назад, новобрачная смеется, наклонившись к кому-то, желающему ей счастья. Она таинственным образом напоминает молодую Альмину.
В конце 1923 года в «Таймс» появилось небольшое объявление: Альмина, леди Карнарвон и подполковник Ян Деннистоун сочетались браком в бюро записей актов гражданского состояния в Лондоне. Единственными присутствующими были Ева и Броугрейв. Альмина и ее новый муж встретили Рождество в доме, только что купленном в Шотландии, а Ева и Броугрейв уехали в Хайклир, чтобы провести праздник с Кэтрин и Порчи. Доктор Джонни тоже присутствовал там. Царила атмосфера радостного ожидания, связанная с рождением ребенка, но состоялось и прощание. Это было последнее Рождество Стритфилда на службе у семьи Карнарвон. Он решил уйти на покой, а на его место в качестве кастеляна должен был заступить Джордж Фернсайд. Стритфилд прослужил почти сорок лет, и «пережил» Альмину, свидетелем прибытия которой стал в далеком 1895 году. Графини приходят и уходят, а кастеляны остаются на всю жизнь.
Штат нового лорда Карнарвона был самым маленьким за всю историю замка. Майора Резерфорда сменил один из его сыновей, но он настоял на урезании расходов, которого потребовал еще пятый эрл перед своей смертью. Наступили времена экономии. Но и теперь, невзирая на потрясения, поразившие общественную систему после войны, Хайклир был совокупностью взаимозависимых людей, живших и работавших в полном согласии. После войны бытовало мнение, что большим английским загородным домам пришел конец. На самом деле все обернулось иначе. Невзирая на экономические и политические подъемы и падения двадцатых и тридцатых, Хайклир оставался местом для блестящих приемов. Их уровень поддерживался, и как говорил Ивлин Во, это было «очень хайклирным», то есть «великолепно исполненным». Романист время от времени посещал замок: сначала он женился на племяннице пятого эрла, Эвелин, дочери Уинифрид, а во втором браке на Лоре, опять-таки племяннице Карнарвона, но дочери Обри Герберта.
К 1939 году в услужении у шестого эрла находилось меньше людей, нежели у его отца, но жизнь замка продолжалась почти без изменений (двадцать три прислуги в доме и все работники поместья). И лишь Вторая мировая война бесповоротно изменила английское общество. Но пока в Хайклире все шло своим чередом.
Альмина стала бабушкой 17 января 1924 года. Кэтрин родила здоровенького мальчика, следующего наследника титула и поместья, которого назвали Генри Джордж Реджинальд Молине Герберт. Лежа в колыбели, которой пользовалась Альмина для его отца и тетки, новый лорд Порчестер начал свою жизнь в Хайклире, обожаемый родителями и всей семьей. Ева и Броугрейв приезжали почти каждый уик-энд, и Ева с Кэтрин чрезвычайно сдружились. Новые приятели заполнили гостиные и спальни. Вместо старомодных вальсов и полек из окон летними вечерами лились джазовые мелодии и чарльстон.
Нового лорда Порчестера окрестили в апреле 1924 года. Малыша отвезли в церковь Хайклира в небольшом щегольском фаэтоне, в котором его покойный дед имел обыкновение разъезжать по парку. Местные жители из новообразовавшегося городка Хайклира и даже Ньюбери собрались, чтобы приветствовать присутствовавших на крещении и заполнили всю церковь. Хорошенький малыш рос в большой любви и привязался к своей бабушке Альмине, когда та начала стареть.
Через год Ева родила дочь, Патрисию Эвелин, кузину второго ребенка лорда и леди Карнарвон. Ей дали имя Пенелопа.
Альмина восхищалась своими внуками, и радость вновь заполнила Хайклир. Приезжая, она испытывала и гордость, и ностальгию, но ее собственная жизнь теперь протекала в ином месте. Деннистоун часто недомогал, и Альмина посвятила себя уходу за ним. Это нисколько ее не тяготило, ведь уход за больными был великой целью ее жизни.
Множество дел отвлекало ее внимание с конца Великой войны: ухудшающееся здоровье покойного мужа, затем открытие захоронения Тутанхамона, мгновенно поставившее семью в центр внимания, и, конечно же, его драматичная, ошеломляющая кончина. Альмине и Яну Деннистоуну пришлось большую часть следующего года провести в дрязгах длительного, подорвавшего их репутацию судебного процесса, возбужденного бывшей женой Яна, Дороти[57], но Альмина не переставала думать о создании больницы. В 1927 году лечебница открылась, и она назвала ее Альфред-хаус
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.
Тяжкие испытания выпали на долю героев повести, но такой насыщенной грандиозными событиями жизни можно только позавидовать.Василий, родившийся в пригороде тихого Чернигова перед Первой мировой, знать не знал, что успеет и царя-батюшку повидать, и на «золотом троне» с батькой Махно посидеть. Никогда и в голову не могло ему прийти, что будет он по навету арестован как враг народа и член банды, терроризировавшей многострадальное мирное население. Будет осужден балаганным судом и поедет на многие годы «осваивать» колымские просторы.
В книгу русского поэта Павла Винтмана (1918–1942), жизнь которого оборвала война, вошли стихотворения, свидетельствующие о его активной гражданской позиции, мужественные и драматические, нередко преисполненные предчувствием гибели, а также письма с войны и воспоминания о поэте.