Лэд - [63]

Нюх у собак в десять раз сильнее, чем зрение. Даже самая лучшая собака близорука. И даже самый никчемный пес обладает волшебным нюхом. Вот поэтому собака почти всегда сначала использует нос, а потом — глаза.

По зеленому склону, где так любил носиться Лэд, тут и там бродили пушистые серо-белые существа, рассыпавшиеся по одиночке и группками.

Остановившись, Лэд едва не столкнулся с ближайшим скоплением овец. При появлении чужака некоторые из них оторвали морды от невысокой растительности и бросились прочь к вершине холма. Этого было достаточно, чтобы оставшиеся через пару мгновений тоже обратились в паническое бегство.

Собака не двинулась, чтобы догнать их. Ее лоб наморщился, в глазах стояло беспокойство. Она смотрела вслед серо-белой волне, затопившей дорогой его сердцу беговой стадион. Хозяйка и Хозяин при виде шерстистой лавины тоже застыли в удивлении.

Из-за гребня горы Фасга появилась невзрачная фигура мужчины в синем джинсовом комбинезоне. Это был некий Титус Ромейн, владелец поросшего скудной растительностью холма. Привлеченный частой дробью копыт своего стада, он выбрался из тени валуна на вершине, чтобы узнать причину бегства овец.

Так вот, за всю свою жизнь Лэд видел овец лишь однажды. Это случилось, когда Хамилькар К. Глюр, Фермер с Уолл-стрит, привел в Усадьбу небольшую отару своих призовых мериносов, чтобы они провели там ночь на пути в Патерсон, на Животноводческую Ярмарку. В тот раз овцы выбрались из загона, и Лэд, движимый древним инстинктом, собрал беглянок, да так, что ни одна из них не потерялась и не испугалась.

Воспоминание о том опыте не доставляло Лэду удовольствия, и он не желал больше иметь дела с такими бестолковыми существами. Глядя на овец, которые помешали его любимой пробежке, он испытывал к ним отчетливую неприязнь. Тихонько заскулив, он потрусил к Хозяйке и Хозяину, туда же направлялся разгневанный Титус Ромейн.

— Я ожидал чего-то в этом духе! — провозгласил владелец земли. — Вот как только пригнал сюда животину этим утром, так и ожидал. Ничуть не удивлен. Я…

— Чего вы ожидали, Ромейн? — спросил Хозяин. — И с каких это пор вы занялись овцами? В нашей местности, в Северном Джерси, овца — такое же редкое животное, как…

— Ожидал, что какой-нибудь бешеный пес напугает их, — возмущенно заявил фермер. — Потому что я читал, как они это делают. И теперь поймал его как раз за этим!

— Поймал — кого? За чем? — спросила озадаченная Хозяйка. Она не заметила ненавидящий взгляд, которым фермер смерил надменно отвернувшегося Лэда.

— Да как «кого» — вашу огроменную псину, конечно же, — воскликнул Ромейн. — Я поймал ее прямо на месте преступления, когда она гналась за моими овцами. Она…

— Лэд ничего подобного не делал, — запротестовала Хозяйка. — Как только он увидел их, то сразу остановился. Лэд никогда не причинит вреда тем, кто слаб и беззащитен. Ваши овцы заметили его и побежали. А он ни на дюйм за ними не последовал.

— Я видел то, что видел, — буркнул Ромейн. — И предупреждаю вас, если хоть одна из моих овец погибнет, я знаю, где искать убийцу.

— Если вы говорите о Лэде… — горячо заговорил Хозяин.

Но вмешалась Хозяйка.

— Я рада, что вы решили заняться разведением овец, мистер Ромейн, — сказала она. — Этим должны заниматься все, кто может. Буквально на днях я читала, что Америка потребляет больше овец, чем может произвести, и что цены на корм вместе с недостатком пастбищ ужасно влияют на поставки баранины и шерсти. Надеюсь, вы преуспеете в этом начинании. И как это чудесно, что вы сами оберегаете своих овец. Но не опасайтесь, что Лэд как-то навредит им — ни за что на свете, обещаю вам. Потому что хорошо знаю Лэда. Пойдем, дружок! — закончила она свою речь и двинулась было дальше.

Но Титус Ромейн остановил ее.

— Денег в это стадо я вложил тьму-тьмущую, — заявил он. — Больше, чем мог себе позволить, честно скажу. И я много читал о том, как разводить овец. В книгах говорится, что для овечек наиглавнейший враг — это драчливые собаки. И если вы хотите сказать, что эта ваша здоровенная псина не драчливая, то уж не знаю тогда, кто драчливый. Так что предупреждаю вас…

— Если с вашими овцами что-то случится, мистер Ромейн, — остановила поток сердитых слов Хозяйка, опережая очередной взрыв эмоций со стороны мужа, — я гарантирую, что Лэд не будет к этому причастен.

— А если будет, то тогда я гарантирую вам, что пристрелю его, а на вас подам в суд, — ответил мистер Титус Ромейн.

На этой дружественной ноте стороны расстались: Ромейн вернулся к своим рассыпавшимся по склону овцам, а Хозяйка повлекла кипевшего от злости Хозяина прочь с поля брани. Лэд трусил следом.

— Ну вот и дождались, теперь от проблем спасу не будет! — досадовал Хозяин на пути к дому. — Я могу тебе точно сказать, что произойдет. Из-за того, что несколько одичавших псов зарежут одну или две овцы, в округе все до единой добропорядочные собаки окажутся под подозрением. Если хоть один баран Ромейна поцарапает ногу колючкой, винить будут Лэда. Если какая-нибудь дворняга из деревни распугает его овец, преступником сочтут Лэда. Столько лет мы мирно прожили в Усадьбе, и вот она — наша первая соседская распря!